Особенно,... 
145 
— Ну, тогда, — укорил старика Гхэ, — твое утверждение, что боги не начинали свое существование как люди, тоже ни на чем не основано. Почему бы им не быть духами людей? Раз рядом не было Реки, чтобы поглотить их после смерти, почему духи не могли продолжать свое существование и назваться со временем, когда умерли все, кто их знал при жизни, богами?
— Такое возможно, — признал Ган, но думал он другое: «Как же ты не видишь? Как не видишь, что призраки вроде тебя — это создания Реки?» Нет, опасную мысль лучше прогнать. — Но почему ты так озабочен этими богами, которые, по-твоему, богами и не являются?
Гхэ пожал плечами:
— Отчасти из любопытства. Любознательность так нравилась мне в Хизи: она хотела знать обо всем просто ради того, чтобы знать. Думаю, что я отчасти перенял это у нее. Но есть и более практический интерес — хотя я могу и не считать их богами, должен признать, что в этих проклятых землях, куда не доходят воды бога-Реки, должно быть, обитают странные и могущественные существа. Я хочу знать, что представляет собой мой враг. Мне кажется, что я уже встретился с одним, а возможно, и с двумя из них.
— Правда? Не расскажешь ли подробнее?
— Я думаю, твой Перкар — демон или что-то подобное. Даже ты не мог не слышать о сражении на причале. Я сам, тогда еще живой, собственными руками пронзил его сердце отравленным клинком. Он просто рассмеялся мне в лицо — так же, как я смеюсь над теми, кто наносит мне раны теперь.
У Гана промелькнуло неясное воспоминание. Он и в самом деле знал о том бое. Странный чужеземец утверждал тогда, что в его мече обитает бог, но, может быть, Гхэ и прав, а Перкар лгал. Ох, с какой же тварью он решился отпустить Хизи!
Но ведь она видела Перкара в сновидениях…
— А другой? — спросил Ган.
Гхэ загнул один, потом второй палец.
— Хранитель Храма Воды.
— Почему ты считаешь его богом?
— Жрецы сами па себе не обладают силой: они подобны тьме, сопротивляющейся свету. Но тот мальчишка был полон жизни и огня, и это были жизнь и огонь, не имеющие отношения к Реке.
— Наверняка утверждать нельзя ничего, — возразил Ган. — Может быть, он способен черпать силу Реки благодаря храму. Может быть, поэтому-то он там и остается.
Гхэ с уважением посмотрел на старого ученого:
— Как я вижу, ты тоже размышлял над этим.
— Несомненно. Это очень интригующая тайна.
— Преступление, — поправил его Гхэ.
— Как угодно, — согласился Ган. — Преступление, однако совершенное тысячелетие назад, когда Нол был молод. Когда некто, кого древние тексты называют Черным Жрецом, пришел в наш город.
— Да. Я читал о нем в той книге, что ты мне показывал.
— Но то, что там написано, конечно, ложь, — продолжал Ган, сделав паузу для большего впечатления. — Там ведь говорится, что Черного Жреца послал бог-Река, а ясно, что он не стал бы посылать того, кто наложит на него оковы.
— Нет, подожди, — поправил его Гхэ. — Обсидиановый кодекс только утверждает, что это говорил сам Черный Жрец.
Ган погрозил ему пальцем:
— Тебе следовало стать ученым, а не джиком. У тебя есть чутье на детали — очень важная черта.
— Для джика она тоже важна, — заметил Гхэ.
— Наверное, — согласился Ган. — Значит, будучи джиком, человеком, знакомым с преступлениями…
— Я не знал, что совершаю преступления, — бросил Гхэ. — Я верил, что служу империи.
— Ну, — постарался успокоить его Ган, — я не хотел тебя обидеть, да и вообще я говорил о другом. Джики и жрецы Ахвена раскрывают преступления и наказывают виновных. Те, кого ты убивал, были по большей части виновны перед государством. — «Или беспомощными детьми, виновными только в том, что дышат», — мелькнула у Гана горькая мысль.
— Это вызывает у тебя гнев, — заметил Гхэ.
— Скорее огорчение, — солгал Ган и столь же неискренне объяснил: — Мой собственный клан был объявлен вне закона и изгнан. Ты должен понять, что это для меня значило. Мне пришлось отречься от семьи.
— О первой части этой истории я знаю, конечно. Но отречься от семьи? Почему?
— Чтобы остаться в библиотеке, — ответил Ган. «В библиотеке, откуда ты меня вытащил в конце концов», — про себя добавил старик. Но пусть вампир почувствует гнев Гана: он примет его за реакцию на несправедливость, выпавшую на долю его клана.
— Ах, — в голосе Гхэ прозвучало даже что-то похожее на симпатию, — теперь я понимаю, почему император велел мне пригрозить тем, что библиотека будет замурована. Но ведь ты мог бы присоединиться к своей семье в изгнании.
145 
