301 
— Трое суток в отеле «Сторхен». Это очень приличный отель, а окна вашего номера будут выходить на Лиммат. Вы сможете пройтись по старому городу или к озеру. Вы когда-нибудь были в Европе? — спросил доктор.
— Нет, ни разу, — ответил Мартин Миллс, глядя на справку об оплате номера отеля, завтрака, обеда и ужина.
— Ну, тогда пока.
Вследствие того, что заместитель комиссара полиции находил эту фразу очень глубокомысленной, доктор тоже решил ею воспользоваться. На Мартина Миллса она подействовала: в течение всего ужина реформировавшийся иезуит ни о чем не спорил и казался умиротворенным. Джулия даже забеспокоилась, не отравился ли едой и не заболел ли несчастный брат-близнец Дхара. Доктора не удивило такое поведение, он понимал, что сейчас заботит бывшего миссионера.
Джон Д ошибался — Мартин вовсе не пасовал перед трудностями. Брат актера отказался от возможности стать священником, однако он сделал это, когда достигнуть желаемого было легче легкого, когда он уже видел сутану священника. Он не потерпел неудачу, я всего лишь усомнился, может ли стать священнослужителем. Решение об отступлении, казавшееся таким спонтанным и неожиданным, на самом деле таким не было. У Мартина оно заняло всю жизнь.
Вследствие тщательного контроля сил безопасности Мартин Миллс приехал в аэропорт Сохар за несколько часов до вылета. Фарук не позволил ему взять любое другое такси, кроме как автомашину из компании Вайнода — сам карлик в это время был занят, поскольку вез Дхара в аэропорт. Дарувалла заказал так называемое «такси-люкс» из машин компании «Блю Нил, Лтд». По дороге в аэропорт доктор впервые осознал, как сильно он будет скучать по бывшему миссионеру.
— Я уже привыкаю к этому, — произнес Мартин, когда они проезжали мимо мертвой собаки на дороге.
Фарук подумал, что это относится к виду убитых животных, однако Мартин объяснил, что он стал покидать любые места с чувством некоторого неудовольствия.
— Меня никогда не выгоняют из города за скандальную провинность. Отъезд больше напоминает незаметное бегство. Не думаю, что люди воспринимают меня больше, чем какое-то временное неудобство. К самому себе я отношусь точно так же, правда, без ощущения сильного разочарования. Скорее это похоже на мимолетный позор, — объяснил Миллс.
Доктор снова подумал, что будет скучать по этому сумасшедшему, но вслух произнес совершенно другое.
— Пожалуйста, окажите мне услугу и просто закройте глаза, — попросил Дарувалла.
— Что, на дороге лежит какая-то падаль? — спросил Мартин.
— Может быть, однако дело не в этом. Просто закройте глаза. Уже закрыли? — спросил доктор.
— Да, закрыл, — ответил бывший кандидате священники. — Что вы собираетесь делать? — спросил он нервно.
— Расслабьтесь, сейчас мы поиграем в игру, — сказал ему Фарук.
— Я не люблю игр!
Мартин открыл глаза и подозрительно огляделся.
— Закрой глаза! — заорал Дарувалла.
Хотя обет послушания был уже в прошлом, однако Мартин повиновался.
— Я хочу, чтобы ты представил ту самую автостоянку со статуей Иисуса. Можешь ты ее увидеть? — спросил его доктор.
— Разумеется, могу, — подтвердил Мартин Миллс.
— А Иисус все еще на автостоянке? — спросил его Фарук.
Мартин сделал большие глаза.
— Ну, этого я не знаю, поскольку они ее постоянно расширяют. Вокруг автостоянки всегда много строительной техники. Они могли разрыть ту ее часть, могли перенести статую, — произнес Мартин.
— Я не это имел в виду! Закрой глаза! — заорал Дарувалла. — Можешь ли ты еще видеть эту статую в своем воображении? Иисуса Христа на ночной автостоянке! Все еще можешь видеть его? — воскликнул доктор.
— Ну, естественно, могу, — признался Мартин Миллс.
Он крепко сомкнул глаза, словно ощущал боль. Рот у него тоже был закрыт, на носу появились морщинки. В это время они проезжали трущобы, освещенные лишь кострами из мусора. Запах человеческих испражнений пересиливал вонь горящих отбросов.
— Все закончилось? — спросил Мартин с закрытыми глазами. .
— А разве этого недостаточно? Боже мой, открой наконец глаза! — попросил Дарувалла.
— Это была игра и она уже кончилась? — поинтересовался Мартин.
— Ты видел Иисуса Христа, правда? Что тебе еще надо? Тебе следует понять, что можно быть хорошим христианином и в то время не быть католическим пастором, — произнес Фарук.
— А… вот что вы имели в виду. Ну, конечно, я это понял! — ответил Мартин Миллс.
301 
