16 
Прыг…
Прыг…
— Давай, давай, — выдохнул отец. — Мы справимся.
— Уже виднеется изгородь, — сказал я, светя фонариком. — Мы почти дошли.
Прыг…
Прыг…
Прыг…
Когда мы уже были у живой изгороди, мои ноги подогнулись, и мы оба упали.
— Прости, — сказал я.
— Ничего. Поможешь мне перебраться сквозь ограду?
Я плохо помню, как мы её преодолели. Кое-где он полз, кое-где я его тянул, но так или иначе мы перебрались через живую изгородь и оказались на другой стороне, у просёлочной дороги. В нескольких метрах от нас стояла машина.
Мы сели на поросший травой откос у изгороди, чтобы перевести дух. Стрелка отцовских часов подошла к четырём. Солнце взойдёт часа через два, не раньше, так что у нас ещё уйма времени.
— Я поведу?
— Придётся. У меня только одна нога.
Я помог отцу доковылять до машины, и после нескольких попыток ему удалось забраться в неё. Его левая нога всё время попадала под правую, и это причиняло ему мучительную боль. Но в конце концов наши старания увенчались успехом. Уже за рулём я вспомнил про верёвку.
— Верёвка… Мы оставили её там, — сказал я.
— Забудь, это не важно.
Я завёл машину и включил дальний свет. И дал задний ход, а потом развернулся и выехал на ухабистый просёлочный тракт.
— Езжай помедленнее, Дэнни, — попросил отец. — Каждый толчок — сплошная мука.
Он положил одну руку на руль, помогая мне вести машину.
— Ты прекрасно справляешься, — сказал отец. — Продолжай в том же духе.
Наконец мы выехали на главную дорогу. Я переключился на вторую скорость.
— Прибавь газу и перейди на третью, — подсказал мне отец. — Тебе помочь?
— Думаю, справлюсь сам, — ответил я.
Я переключил скорость. У меня сразу исчез страх, ведь рядом со мной в машине сидел отец. Я не боялся врезаться в ограду, я вообще ничего не боялся, поэтому сильно надавил на педаль газа. Стрелка спидометра поползла и остановилась на сорока.
Что-то большое с горящими фарами неслось нам навстречу.
— Я возьму руль, — сказал отец. — Опусти руки.
Он подвёл машину поближе к обочине, и большой грузовик с молочной цистерной пронёсся мимо. Это была единственная машина, встретившаяся нам на пути.
Когда мы подъезжали к заправочной станции, отец сказал:
— Мне придётся поехать в больницу. Необходимо наложить гипс.
— Папа, а ты долго там пробудешь?
— Не волнуйся, к вечеру обязательно вернусь.
— А ты сможешь ходить?
— Конечно. Мне вставят в гипс такую металлическую штуку, чтобы я мог передвигаться.
— Мы поедем в больницу прямо сейчас?
— Нет, — сказал отец. — Некоторое время я полежу на полу в мастерской и подожду, пока можно будет позвонить доктору Спенсеру. Он всё устроит.
— Давай позвоним прямо сейчас.
— Нет, ни к чему будить докторов в половине пятого утра. Дождёмся семи.
— Пап, а что ты скажешь ему, ну о том, что произошло? Как всё случилось.
— Скажу ему всю правду. Он ведь мой друг.
Мы подъехали к заправочной станции, и я припарковался возле мастерской. Я помог отцу выйти из машины, обхватил его за талию и довёл до дверей.
Оказавшись внутри, отец опёрся о верстак с инструментами и сказал, что мне нужно сделать.
Перво-наперво я разложил на промасленном полу мастерской газеты, затем сбегал в фургон и принёс оттуда подушку и пару одеял. Одно расстелил на полу поверх газет и помог отцу улечься. Подушку положил ему под голову, а другим одеялом укрыл.
— Поставь телефон рядом со мной, чтобы я мог дотянуться до него, — попросил меня отец.
Я так и сделал.
— Тебе что-нибудь принести? Может, хочешь чего-нибудь горяченького?
— Нет, Дэнни, спасибо. Мне должны будут сделать анестезию, а перед ней нельзя ни есть, ни пить. Но тебе поесть необходимо. Приготовь себе завтрак. А потом ложись спать.
— Я хочу быть с тобой, когда придёт доктор.
— Ты до смерти устал, Дэнни.
— Ничего подобного, — возразил я.
Я нашёл старое деревянное кресло, подвинул его поближе к отцу и сел.
Отец закрыл глаза и, казалось, задремал. Мои глаза тоже начали закрываться.
— Извини за все хлопоты, что я тебе причинил, — услышал я голос отца.
После этого я, должно быть, уснул, потому что когда я открыл глаза, то увидел доктора Спенсера, склонившегося над отцом.
16 
