Последние отзывы

  125  

Совершенно неуместная в космосе, птица тем не менее смотрелась органично.

— Красота? — тихо спросил кто-то у Лючано за спиной.

— Да, — ни капельки не покривив душой, ответил он.

— Я так и думал, Тарталья, что тебе понравится…

Встав из кресла и обернувшись, Лючано обнаружил рядом с собой старого знакомого — Фаруда Сагзи, бывшего клиента тюрьмы Мей-Гиле. За прошедшие годы вехден практически не изменился. Разве что слегка раздобрел, наел брюшко. И в волосах, раньше черных как смоль, засверкали нити седины — праздничная канитель времени.

— Фаруд!

— Тс-с! Монтелье убьет за шум в студии…

Они обнялись.

«Чудеса! — не замедлил встрять маэстро Карл, хихикнув с ехидцей. — Палач и жертва, возлюбите друг друга! Малыш, я не замечал за тобой склонности к дешевым сантиментам…»

«А я замечал, — оборвал Гишер тираду маэстро. — И не вижу здесь ничего удивительного. Ну, обнялись. Тюремная косточка, тонкие чувства. Ограничение свободы, оно сближает».

Выдержав паузу, старый экзекутор добавил:

«А Королева Боль сближает вдвойне».

«Цыц! — возмутился Лючано, переняв полезный опыт Монтелье. — Разговорчики в студии! А ну, живо марш в подсознание!»

— Что ты здесь делаешь, Фаруд?

Сам того не замечая, он заговорил шепотом, как вздорный ассистент Жорин.

— Работаю, — ухмыльнулся вехден, страшно довольный статусом человека искусства. — Тружусь в поте лица.

— Багаж носишь?

— Шутишь? Энергообеспечение съемочной группы. Не забывай, я — Хозяин Огня. И не самый тухлый. Третий год езжу с нашими психами.

Он махнул рукой, показывая, что это все неинтересно и не стоит долгого разговора.

— А ты как? В отпуск, из пыточной камеры?

— Нет, я с театром. Контактная имперсонация. Помнишь, я тебе рассказывал?

— Помню.

— Так я теперь в директорах. Вон мои птенчики… Видишь?

Фаруд посмотрел туда, где на вертящихся табуретах — других сидений в студии, увы, не нашлось — расположились четыре моторика «Вертепа»: Григорий с Кирюхой и Анюта с конопатым Никитой. Кукольники застыли в напряженном ожидании, будто вся четверка восседала на санитарных стульчаках, страдая диареей.

— Значит, от Гишера ты ушел? Не думал, честное слово… А Монтелье от тебя что надо? Вроде бы раньше без вашего брата справлялись…

Лючано напустил на себя гордый вид.

— Монтелье без нас как без рук!

Сравнение вышло не ахти, потому что для телепата руки — не главное. Но подыскивать более точный образ было лень.

— Мы ему, братец, капсулы заменяем.

— Какие капсулы? — не понял Фаруд, уверенный, что его разыгрывают.

— Рабочие. Если ты с ними третий год ездишь, то скажи: в чем арт-трансеры обычно работают?

Вехден пожал плечами:

— Ясное дело, в капсулах.

— А почему сейчас они — в ваннах?

— Потому что мы вчера собирались улетать на Яхху. И весь багаж отправили вперед. А Монтелье возьми и реши с утра переснять четвертый эпизод. Не сойду, дескать, с места, пока не пересниму. Блажь гения. Билеты Жорин сдал, взял новые. Глядим, капсул нету. А Монтелье орет, велит начинать. Вот и кинули трансеров в ванны с плесенью…

— А чем капсулы отличаются от ванн?

— Тарталья, ты меня достал. В капсулах удобнее. Там и места больше, и воздух кондиционируется. И гасилки есть.

— Ну! — поощрил Лючано собеседника. — Так что насчет гасилок?

— Трансеры во время сессии дергаются. По-научному, непроизвольные сокращения мышц. Гасилки это дело гасят.

— Зачем?

— Во избежание мелких травм. И чтоб плесень не нервничала. Куим-се, она с закидонами. От резких движений треть информации не прописывается, а треть идет с искажениями. Погоди, погоди…

Начиная соображать, вехден снова уставился на кукольников.

— Так, значит, твои красавцы…

— Именно! Корректируют общую моторику. Чтоб не дергались. На благо вашей нервной плесени и «золотого миллиарда» фанатов арт-транса.

— Платят хорошо? — деловито спросил Фаруд.

Лючано кивнул.

Платил Монтелье и впрямь хорошо. Даже торговаться, выпрашивая надбавку и упирая на срочность заказа, не пришлось. Торг с телепатом — дело безнадежное. Зараза-режиссер с первой минуты разговора назвал цену, какую Лючано собирался реально выбить из «Zen-Tai».

И прибавил, крутя увесистый кукиш:

«Ни флорином больше!»

— Рад за тебя. Ты…

  125