26 
— Нет!
— Мне нужно понимать это как «да»?
— Вам придется понять это как «нет», сэр! Я — ваша ведьма! — Тяжело задышав, она зыркнула в его сторону. — И я пытаюсь удержать в равновесии довольно непростой клубок боли, сэр.
— А, истинная внучка Бабули Болит. От всего сердца прошу простить, как мне неоднократно приходилось просить у нее. Тем не менее, доставьте мне удовольствие и честь принять этот кошель, мисс Тиффани Болит, и использовать его содержимое так, как вы сочтете нужным в память обо мне. Уверен, в нем денег больше, чем вы когда-либо видели.
— Я вообще не часто вижу деньги, — ошарашено возразила она.
Барон, словно аплодируя ей, снова стукнул тростью об пол.
— Не сомневаюсь, если вы вообще не видели подобных денег. — Весело добавил он. — Видите ли, хотя в кошеле лежит всего пятнадцать долларов, это не обычные доллары, к которым вы привыкли, или привыкните, если вообще придется ими пользоваться. Это старые доллары — до того, как власти начали дурачиться с деньгами. Современные доллары, на мой вкус, скорее медные. В них содержится не больше золота, чем в морской воде. Эти же, однако, то, что называется настоящими деньгами, шиллингами, если вы простите меня за подобный каламбур.
Тиффани легко простила, потому что ничего не поняла. В ответ она озадаченно улыбнулась.
— Если быть кратким, мисс Тиффани Болит, если вы отнесете эти монеты верному меняле, он должен выплатить вам, о, полагаю где-то около пяти тысяч анкморпоркских долларов. Не знаю, сколько это в пересчете на стоптанные ботинки, но вполне возможно, что вы сумеете купить один такой размером с этот замок.
Но Тиффани подумала: «Я не могу их принять». Кроме того, кошель внезапно стал очень тяжелым. В ответ она сказала:
— Для ведьмы это слишком много.
— Но не слишком за сына, — парировал Барон. — За наследника, за продолжение рода. И не слишком много за то, чтобы изгнать из мира ложь.
— Но это не поможет мне купить дополнительную пару рук, — возразила Тиффани. — Или изменить хотя бы одну секунду в прошлом.
— И все равно, я настаиваю, чтобы вы их взяли. — Ответил Барон. — Если не ради себя, то хотя бы ради меня. Поверьте, это снимет камень с моей души, и ей станет немного светлее, не находите? Разве мне не предстоит вскоре умереть?
— Да, сэр. Полагаю, скоро, сэр.
Сейчас Тиффани стала немного лучше понимать Барона, и не удивилась, увидев, что тот улыбается.
— Знаете, — сказал он, — большинство ответили бы: «Что вы, что вы, батенька, вам предстоит прожить еще много-много лет. Тут же выбросьте это из головы, вы выкарабкаетесь. Долгих вам лет!»
— Да, сэр. Но я — ведьма, сэр.
— И это подразумевает…?
— Я стараюсь изо всех сил не лгать, сэр.
Старик поерзал в кресле и внезапно стал очень серьезен:
— Когда придет мое время… — начал он и вдруг умолк.
— Если хотите, я составлю вам компанию, сэр, — ответила Тиффани.
Это успокоило Барона.
— А вы когда-нибудь встречались со Смертью?
Она ожидала подобного вопроса и ответ был готов:
— Обычно вы можете почувствовать его появление, сэр, но я лично видела его дважды, что называется «во плоти», если можно так это было назвать. Он действительно скелет с косой, прямо как на картинках в книге, хотя я думаю, на самом деле, он такой потому, что его так изображают на картинках. И он очень вежлив, но настойчив, сэр.
— Готов биться об заклад, он такой! — старик недолго помолчал, а потом сказал: — А он… ничего не рассказывал о загробной жизни?
— Да, сэр. По-моему там нет горчицы, и мне показалось, что и никаких маринадов тоже.
— Правда? Это слегка разочаровывает. Полагаю, про рассольник тоже можно забыть?
— Я не вдавалась в подробности про всякие маринады, сэр. У него в руках была огромная коса.
В дверь гулко постучали, и голос мисс Безызьянц громко поинтересовался:
— С вами все в порядке, сэр?
— Все великолепно, дорогая мисс Безызъянц! — громко ответил Барон, затем заговорщицки понизил голос и добавил: — Полагаю, моя дорогая, наша мисс Безызъянц вас недолюбливает.
— Она считает меня негигиеничной, — пояснила Тиффани.
— Никогда не разбирался в подобной чепухе, — ответил Барон.
— Это просто, — сказала Тиффани. — Я должна при каждой оказии совать руки в огонь.
— Что? Совать руки в огонь?
Она уже пожалела о том, что упомянула про это, но знала, что теперь старик не успокоится, пока она ему не покажет. Поэтому она вздохнула и прошла через комнату к камину и вынула из стойки огромную кочергу. Про себя она отметила, что ей самой доставляет удовольствие при каждом удобном случае показывать этот трюк, а Барон был бы благодарным зрителем. Но следует ли ей это делать? Что ж, трюк с огнем не столь уж сложен, боль находилась в равновесии, а Барону осталось не так уж много времени.
26 
