125 
— Добрый вечер, — бодро сказал он, но, подойдя ближе, остановился как вкопанный.
Это был Цзинь.
— Вижу, ты не потерялся, — сказал Сатакэ.
Китаец уважительно улыбнулся, хотя выражение его лица никак не соответствовало улыбке.
— Сатакэ-сан, приятно вас видеть. Вы здесь как гость?
— А как еще?
Он горько усмехнулся.
— Кого вам прислать? Уже решили?
— Слышал, Анна тоже здесь.
Цзинь оглянулся, и Сатакэ проследил за его взглядом. Заведение значительно уступало «Мика» по размерам, но китайский декор и мебель из розового дерева свидетельствовали о вкусе дизайнера.
— Я ее позову. Но она сменила имя.
— На какое же?
— Теперь ее зовут Мейран.
На вкус Сатакэ имя звучало заурядно и совершенно невыразительно. Отвечающая за девушек японка в кимоно, знавшая Сатакэ, встретила его с удивлением и даже испугом.
— Сатакэ-сан, как приятно видеть вас у нас. Все в порядке?
— Можно и так сказать.
— Насколько мне известно, Рэйка-сан еще на Тайване.
— Возможно. От нее вестей пока нет.
— Боюсь, если она вернется, могут быть неприятности. Женщина, вероятно, имела в виду его предполагаемые
связи с китайской мафией. Сатакэ решил оставить предупреждение без внимания.
— Не знаю.
— Мне очень жаль.
Она беспокойно посмотрела на него, как будто сказала что-то обидное. Сатакэ рассеянно улыбнулся. Постоянные подозрения, выражаемые неясными полунамеками, уже начали его раздражать. В задней части клуба сидела, повернувшись к нему спиной, стройная молодая женщина, которая могла быть Анной.
Столик, за который посадил гостя Цзинь, стоял в середине зала, хотя, как заметил Сатакэ, свободных мест хватало и за другими, расположенными в более укромных уголках. Посетители по очереди подходили к микрофону, и после каждого выступления хостессы начинали машинально аплодировать, напоминая группу дрессированных животных в цирке. Морщась от шума, Сатакэ опустился на диван. К нему тут же подошла девушка, единственным достоинством которой была ее молодость. Прилепив к лицу искусственную улыбку, она защебетала на ломаном японском. Сатакэ молчал, неспешно потягивая холодный черный чай.
— Когда освободится Анна… то есть Мейран? — спросил он наконец.
Девушка моментально замолчала, резко поднялась и перешла к другому столику. После этого его никто не беспокоил, и Сатакэ сидел один, с удовольствием впитывая комфорт привычного окружения. Он даже уснул — всего на несколько минут, показавшихся ему часами. Конечно, рассчитывать на настоящий покой и отдых в таком шумном месте не приходилось, но обстановка все же позволяла расслабиться, забыть об оставленных за дверью проблемах.
Обоняние уловило знакомый аромат. Сатакэ открыл глаза и увидел сидящую напротив Анну. Брючный костюм из белого шелка подчеркивал глубину загара.
— Добрый вечер, Сатакэ-сан, — сказала она.
Раньше он был для нее «милым».
— Как ты?
— У меня все хорошо, спасибо.
Анна улыбнулась, но Сатакэ уже почувствовал — между ними встала стена.
— Хорошо загорела.
— Каждый день ходила в бассейн.
Она замолчала, наверное вспомнив, что все это началось как раз в тот день, когда они пошли туда вместе. Почти автоматически Анна смешала два напитка. Его даже не спросили — бутылку скотча принесли молча, зная вкусы гостя. Девушка поставила перед ним стакан, хотя и знала, что пить Сатакэ не станет.
— Как с тобой здесь обращаются? — глядя ей в глаза, спросил он.
— Неплохо. На прошлой неделе я была первой девушкой — приходили завсегдатаи «Мика».
— Рад слышать.
— И я переехала.
— Куда?
— В Икэбукуро.
Она не назвала адрес, и между ними повисло неловкое молчание.
— Почему ты убил ту женщину? — спросила вдруг Анна.
Застигнутый врасплох, он недоуменно уставился в сияющие глаза.
— Я и сам не знаю.
— Ты ее ненавидел?
— Нет, дело не в этом.
Вообще-то та женщина была умна и умела производить впечатление. Но как объяснить столь юному созданию, как Анна, что ненависть — это чувство, возникающее обычно из желания быть принятым и понятым другим человеком, а тот случай был совсем особый. Нет, она все равно ничего не поймет, так что лучше и не стараться.
— Сколько ей было лет? — спросила Анна.
— Точно не знаю. Тридцать с лишним, примерно так.
125 
