Это, конечно, что-то означало, но Михаэл не понял, что именно. Он покачал головой.
Кто-то принес ему кружку с чаем, и он выпил. Над ним склонялись какие-то люди, и от этого он нервничал. Сжав ладони, он уставился на свои ноги. Должен ли он что-то сказать? Он разнял руки, снова их сжал, опять разнял, опять сжал.
Его повели вниз посмотреть на мать. Она лежала, вытянув руки по бокам, в больничной рубашке с надписью на груди. Трубку из носа убрали. Он смотрел на нее, потом стал мучительно соображать, куда ему отвести взгляд.
– Еще какие-то родственники у нее есть? – спросила дежурная сестра. – Хочешь им позвонить? Или хочешь, чтоб позвонили мы?
– Ничего не нужно, – ответил К. Он отошел от стола и опять сел на стул в углу.
Его оставили в покое, а в обед принесли поднос с больничной едой, и он ее съел.
Потом к нему подошел мужчина в костюме и галстуке и заговорил с ним. Он должен сообщить полное имя матери, ее возраст, местожительство, вероисповедание. По какому делу она приехала в Стелленбос? У него ли находится разрешение на выезд?
– Я вез ее на родину, – ответил К. – Она жила в Кейптауне, там холодно, все время дождь, это было вредно для ее здоровья. Я вез ее туда, где ей стало бы лучше. Мы не собирались останавливаться в Стелленбосе. – Тут он забеспокоился, что говорит много лишнего, и больше на вопросы не отвечал. В конце концов мужчина перестал спрашивать и ушел. Потом немного погодя возвратился, присел перед ним на корточки и спросил:
– А ты сам находился когда-нибудь в психиатрической больнице, или в заведении для дефективных, или в каком-нибудь приюте? Тебе когда-нибудь платили жалованье?
К. не отвечал.
– Подпишись вот здесь, – сказал мужчина и протянул бумагу, указывая место, где поставить подпись.
Но К. покачал головой, и мужчина подписал бумагу сам.
Заступила ночная смена, и К. побрел на автостоянку. Он ходил взад-вперед и смотрел на ясное ночное небо. Потом вернулся в больницу и сел на свой стул в углу. Никто его не выгонял. Позднее, когда все ушли, он спустился вниз, чтобы найти мать. Но не смог ее найти, а может, дверь в то помещение была закрыта. Он забрался в большой проволочный ящик, где лежало грязное белье, свернулся калачиком и проспал там до утра.
На второй день после смерти матери к нему подошла медсестра, которую он прежде никогда не видел.
– Пойдем. Михаэл, все готово, – сказала она.
Он последовал за ней к столу в холле. Там его дожидался материн чемодан и два коричневых свертка.
– Одежда и все вещи твоей покойной матери» в этом чемодане, – сказала незнакомая сестра. – Можешь его забрать. – Она была в очках и говорила таким ровным голосом, будто читала по бумажке. К. заметил, что девушка, которая сидела за столом, краем глаза следит за ними. – Вот в этом свертке, – продолжала сестра, – прах твоей матери. Сегодня утром ее кремировали, Михаэл. Мы мажем захоронить прах или выдать тебе – решай сам. – Она вопросительно коснулась ногтем свертка, в котором, был прах. Оба свертка были аккуратно перевязаны коричневой тесемкой; тот, что с прахом, был поменьше. – Хочешь, чтоб мы взяли это на себя? – спросила она и легонько провела по свертку пальцем.
К. покачал головой.
– А вот сюда, – продолжала сестра, решительно подвинув к нему второй сверток, – мы положили кое-какие вещи, которые могут тебе пригодиться – одежду и бритвенные принадлежности.
Она ласково посмотрела ему в глаза и улыбнулась. Девушка за столом снова застучала на машинке.
Значит, здесь есть место, где сжигают, подумал К. Он представил старух из палаты, которых одну за другой суют в огнедышащую печь: глаза у них закрыты, губы сжаты, руки вытянуты по бокам. Сначала занимаются волосы – вспыхивают ярким венцом, а чуть погодя и все остальное, все горит, рассыпается в прах. Печь пылает, и туда все время кого-то суют.
– Но откуда я знаю? – сказал он.
– Что знаешь? – спросила сестра.
Он резким движением руки указал на сверток.
– Откуда я знаю? – с вызовом повторил он.
Она не захотела ему ответить или не поняла, что он от нее добивается.
Выйдя во двор, он развязал сверток, тот, что побольше. В нем лежали безопасная бритва, кусок мыла, полотенце, белая куртка с нашивками на плечах, черные брюки и черный берет с блестящей кокардой, на которой было написано: «Св. Иоанн. Скорая помощь».
Он протянул одежду девушке за столом. Сестра в очках куда-то исчезла.