135 
Энни не знала, что на это ответить; все слова внезапно вылетели у нее из головы. Пламя, горевшее в глазах Родерика, обжигало ее, и она, склонив голову, припала к его груди, так что ее макушка касалась подбородка юноши.
– Это любовь, – донесся до Энни его голос. – Любовь сделала тебя прекрасной. Невыразимо прекрасной.
– Что? – Она оторвала голову от груди Родерика и взглянула ему в глаза, чтобы проверить, не шутит ли он.
– Я знаю, что не имею на это никакого права, но ничего не могу с собой поделать. Я люблю тебя, Энни.
На этот раз она не стала отворачиваться, а пристально смотрела на его лицо, которое приближалось к ее лицу. Губы приоткрылись и соединились с ее губами.
Но когда долгий, бесконечно долгий поцелуй все же закончился, Энни резко оттолкнула Родерика.
– Завтра я должна уехать, – выпалила она, отчаянным усилием сдерживая подступившие к глазам слезы.
– Уехать? Но почему? И куда?
– Отец отсылает нас в Кал Азрот. Мы едем все вместе – мать, сестры, брат и я. Отец считает, что здесь, в Эслене, нам угрожает опасность. По-моему, это полная ерунда. Уж если здесь мы в опасности, то там, в глуши, расправиться с нами еще проще.
– Завтра? Ты сказала, вы едете завтра? – голос Родерика дрожал, как у человека, испытывающего сильнейшую боль. – И надолго?
– Не знаю. Мне же никто не считает нужным все объяснить толком. Скорее всего, мы пробудем там несколько месяцев, до тех пор пока эта заваруха с Салтмарком не останется позади.
– Я не вынесу такой долгой разлуки, – хрипло прошептал он.
– Мне не хочется уезжать. Ужасно не хочется. – Энни ласково провела рукой по его щеке. – Но у нас с тобой еще есть время, Родерик. Давай не будем его терять. Завтра нас ждет разлука, но сейчас мы вместе.
Поцелуй сначала был осторожен, почти робок, но в течение нескольких мгновений губы и руки юноши обрели прежнюю смелость и настойчивость. Когда его пальцы принялись нежно теребить сосок Энни, она засмеялась от удовольствия. Кто бы мог подумать, что прикосновения мужских рук могут быть так приятны. Они и знать не знала о подобных изумительных, невероятных ощущениях.
Неумелыми пальцами он пытался расшнуровать ее корсаж, впиваясь губами в границу меж тканью и шелковистой кожей. Эти влажные прикосновения прожигали Энни насквозь, и с каждым новым поцелуем она чувствовала, как растет охватившее ее возбуждение.
Наконец корсаж полетел на пол.
Теперь пальцы Родерика скользили вверх по ее чулкам, от колен к обнаженным бедрам. Неожиданно Энни охватило странное оцепенение. Все ее мускулы напряглись, с губ сорвался стон. Принцессе вдруг стало страшно. Но то был необычный страх, упоительный и сладкий. Движения Родерика казались такими уверенными. И он любил ее, в этом она не сомневалось.
Как видно, юноша ощутил, что с ней происходит, поскольку его пальцы вдруг замерли. Глаза, потемневшие от волнения, не отрывались от ее лица.
– Энни, если ты не хочешь, скажи.
– А если я скажу, что не хочу, ты не станешь делать этого?
– Да, конечно.
– Тогда продолжай. И ничего больше не спрашивай. Сегодня наша последняя ночь.
– Я люблю тебя, Энни Отважная, – произнес он медленно и торжественно.
– Я тоже люблю тебя, Родерик, – выдохнула Энни, и, прежде чем смысл собственных слов дошел до нее, пальцы Родерика вновь принялись за свою исследовательскую работу, проникая в самые сокровенные уголки ее тела.
Энни чувствовала себя беспомощной и покорной, как никогда прежде. Но в том, что она полностью отдалась его воле, было нечто успокоительное. Пусть произойдет то, что должно произойти, ей не в чем упрекнуть себя. Противиться этому выше ее сил.
К тому же она давно уже не ребенок. Ей пятнадцать лет. В этом возрасте оставаться девственницей просто нелепо.
И вдруг что-то произошло – Родерик, как ошпаренный, отскочил от нее прочь и схватился за рукоять меча.
– Не делай глупостей, юноша, – раздался в полутьме знакомый голос. – Ты и так натворил их более чем достаточно.
Энни села, поспешно оправляя задравшийся подол платья.
– Кто там? Это ты, Эррен?
К собственному ужасу, она убедилась, что не ошиблась. В дверях гробницы стояла Эррен собственной персоной, а за ее спиной виднелась вездесущая Фастия.
– Уверяю вас, мы всего лишь… – предпринял Родерик обреченную попытку оправдаться.
– Всего лишь решили поиграть здесь в прятки, не так ли? – ледяным тоном изрекла Эррен. – Мы видели, каким невинным забавам вы предаетесь, милые дети.
135 
