31 
– Это древний вителлианский язык, – пояснил Стивен. – На этом языке говорили гегемоны, которые тысячу лет назад построили дамбу. И дорогу тоже. А Совиная Могила – название, которое придумали не так давно.
– Откуда ты знаешь?
– Прежде чем отправиться в путь, я изучил карты. Древние карты, составленные еще гегемонами.
– Почему ты думаешь, что карты, составленные тысячу лет назад, соответствуют реальности?
– В деле картографии гегемоны были куда искуснее нас. Их карты намного точнее современных. Кстати, они у меня с собой. Можете взглянуть, если хотите.
Несколько мгновений Эспер пристально смотрел на юношу, а потом отрицательно покачал головой.
– Монахи!.. – неодобрительно буркнул он. – Займемся следующим.
Носатый доставил им меньше хлопот. Стрела вонзилась ему в мышцы бедра, даже не затронув кость.
Если долговязый и его сообщники схватили Стивена к востоку от Совиной Могилы, два дня назад они никак не могли оказаться поблизости от Таффского ручья, рассуждал про себя Эспер. Значит, они тут ни при чем, и ему надо отправляться к ручью и своими глазами увидеть, что там случилось. Но прежде необходимо решить, что делать с разбойниками и парнишкой.
И какое бы решение лесничий ни принял, ему придется задержаться в пути по крайней мере на день.
Тут уж ничего не поделаешь, вздохнул он про себя. Впрочем, можно отделаться от обузы: прикончить обоих раненых, а будущий монах пусть топает в свою обитель пешком. Эспер еще раз вздохнул, отгоняя прочь соблазнительную мысль.
– Помоги мне усадить этих типов на лошадей, – проворчал он, когда с перевязками было покончено.
– А куда мы поедем?
– Увидишь, – отрезал Эспер.
– Я только хотел сказать, что, наверное, опоздаю в монастырь к назначенному сроку.
– Неужели? Я попробую не разрыдаться.
– Скажите, почему… почему вы так злитесь на меня, господин лесничий? Я вам ничего плохого не сделал. Я же не виноват, что эти проходимцы меня схватили.
– Плохого? О чем ты думал? Ты выехал из Виргеньи в полном одиночестве! В обществе одних лишь старых карт!
– Да.
– Дурацкая затея. Тоже в какой-нибудь книжке почерпнул?
– Отец Мантео поступил точно так же. Это было почти сто лет назад, когда он работал над «Амвионномом». Он писал…
– Не имеет значения, что он писал. Это не принесло тебе пользы.
– Теперь я сам понимаю, что поступил глупо, – покладисто согласился Стивен. – Но мне до сих пор не ясно, почему вы с первого взгляда меня невзлюбили.
В самом деле, почему? Эспер не нашел что ответить. Стивен вовсе не производил впечатления наглого или испорченного мальчишки. Но он был сейчас для Эспера ненужным бременем, мешавшим выполнить срочное дело. К тому же высокомерие, нет-нет да и проскальзывающее в тоне Стивена, и его городское произношение отнюдь не способствовали тому, чтобы Эспер проникся к юноше симпатией.
– Каждый год я вижу много таких, как ты, – угрюмо сообщил он. – Благородных юнцов, отправившихся прогуляться по лесу. Обычно я нахожу их трупы.
– Вы хотите сказать, что я для вас обуза? Эспер пожал плечами.
– Садись на лошадь. Я доставлю тебя в безопасное место.
– Укажите мне путь, и я доберусь сам. Вы спасли мне жизнь, и я вам очень признателен. Отнимать у вас время было бы с моей стороны черной неблагодарностью.
– Я все равно должен сопроводить пленников, – буркнул Эспер. – Так что поедем вместе.
И он сунул ногу в стремя.
– А хоронить его мы не станем? – спросил Стивен, указывая на труп долговязого.
Эспер на мгновение задумался, затем подошел к мертвому разбойнику, оттащил его в сторону от тропы и сложил руки покойника на груди.
– Ну, хватит с него, – бросил он с ухмылкой. – Лесные похороны. Произнесешь несколько слов?
– Да. Существуют специальные молитвы…
– Помолишься за него в пути. Нам надо добраться до места прежде, чем стемнеет.
Подобно большинству монахов – и большинству мальчишек – Стивен Даридж обладал способностью молоть языком без умолку. Вскоре он совершенно забыл о пережитых недавно передрягах и принялся оживленно болтать на самые отвлеченные темы: о связи различных виргенейских диалектов, свойствах далеких звезд и прочей ерунде, ничуть не интересовавшей Эспера. Всему, что им встречалось на пути – деревьям, холмам, птицам, – юнец давал старинные названия, длинные, труднопроизносимые, и при этом явно гордился собственной ученостью. А еще ему постоянно хотелось остановиться, чтобы получше рассмотреть какую-нибудь достопримечательность, по мнению Эспера, совершенно не стоящую внимания.
31 
