56 
– Ты поешь? – удивленно спросила Мэдди.
Внезапно она почувствовала жгучее желание узнать о дочери все. Она по-настоящему страдала, представляя себе Элизабет в приютах и детских домах, без родительской ласки и тепла... Однако каким-то образом девушке удалось выжить. Она, похоже, унаследовала живучесть от своей матери. А какая она симпатичная. Неожиданно Мэдди заметила, что они обе положили ногу на ногу совершенно одинаковым движением. Совершенно одинаковым...
– Я люблю петь. И кажется, у меня неплохой голос. По крайней мере, люди так говорят.
– В таком случае ты не моя дочь.
Мэдди рассмеялась сквозь слезы. Ее захлестывали самые противоречивые чувства. Они сидели, взявшись за руки. И самое странное, что никто их не прерывал. Редкий случай, особенно по утрам.
– А что еще ты любишь?
– Люблю лошадей. Они меня слушаются. Но коров терпеть не могу. У одной семьи, которая хотела меня удочерить, была молочная ферма. После этого я поклялась, что ни за что не выйду замуж за фермера.
Обе расхохотались.
– Я люблю детей. Переписываюсь почти со всеми своими приемными братьями и сестрами. Большинство из них хорошие люди. Мне нравится Вашингтон. – Она улыбнулась Мэдди. – Люблю видеть вас на экране. Люблю красивую одежду, люблю мальчиков. Люблю загорать на пляже.
– Я люблю тебя, – вырвалось у Мэдди. – И тогда, в самом начале, я тебя любила. Но не могла тебя взять из роддома. Мне было всего пятнадцать. Родители ни за что не позволили бы мне тебя забрать. Я потом столько плакала из-за этого. И все думала, где ты, хорошо ли тебе. Пыталась себе внушить, что тебя удочерили прекрасные люди, которые наверняка хорошо к тебе относятся.
Господи, как ужасно все сложилось! Ее девочка скиталась по детским домам и приютам...
– А у вас есть дети?
Мэдди печально покачала было головой, но поняла, теперь это неправда. Теперь у нее есть дочь. И на этот раз она с ней не расстанется. Для себя Мэдди это уже решила.
– Нет, и я больше не могу иметь детей.
Элизабет не спросила почему, уважая чужие тайны... Памятуя о том, какое пестрое лоскутное одеяло представляет собой ее прошлая жизнь, Мэдди не могла не оценить сдержанность и такт дочери. Она умеет себя вести. И грамотно говорит.
– Ты любишь читать?
– Очень.
Вот и еще одна черта, унаследованная от матери, помимо мужества, настойчивости и упорства в достижении цели. Она так долго пыталась найти свою мать, мечтала об этом всю жизнь, и вот ей это удалось.
– Сколько вам лет?
Элизабет просто хотела убедиться в том, что правильно угадала возраст матери. Она не знала наверняка, родила ее Мэдди в пятнадцать или в шестнадцать лет.
– Тридцать четыре.
Они больше похожи на сестер, чем на мать и дочь.
– Я замужем за человеком, которому принадлежит эта телесеть. Его имя Джек Хантер.
– Знаю. Я с ним виделась два дня назад, в его офисе.
– Что?! Неужели?
– Я спросила о вас в вестибюле, но меня к вам не пустили. Вместо этого направили к нему в офис. К его секретарше. Я с ней поговорила, сказала, что хочу видеть вас по личному делу. И написала вам записку, что хочу только выяснить, не вы ли моя мать. Она сразу отнесла записку мистеру Хантеру и потом провела меня к нему в кабинет.
Элизабет рассказывала обо всем так, как будто это в порядке вещей. В общем-то так оно, наверное, и есть. С одним только исключением: Джек ни словом не обмолвился Мэдди о девушке.
– И что произошло потом? Что он тебе сказал?
– Что этого не может быть, он, мол, знает наверняка. Что у вас никогда не было детей. Думаю, он принял меня за какую-нибудь мошенницу, авантюристку. Решил, что я собираюсь вас шантажировать или что-нибудь в этом роде. Сказал мне убираться и никогда больше здесь не появляться. Я показала ему свое свидетельство о рождении и фотографию и даже испугалась, что он мне их не вернет. Но он вернул. Сказал, что у вас совсем другая девичья фамилия. Но я-то знала правду. Я подумала, может, он лжет, чтобы вас защитить. А потом я решила, что он просто не знает. Может, вы ему об этом не говорили.
– Не говорила. Не могла решиться. Он очень хорошо ко мне отнесся. Он меня спас. Увез из Ноксвилла, заплатил за развод. Это было девять лет назад. Он сделал меня тем, что я есть сейчас. Я просто не могла себе представить, как я ему об этом расскажу.
Но теперь-то он знает. И ни слова ей не сказал. Решил, что это обман, не хотел ее волновать или приберег как козырь против нее на будущее? Судя по тому, что она в последнее время поняла, вероятнее второе. Он ей выложит все тогда, когда эта новость окажется наиболее для нее ошеломляющей.
56 
