78 
— Спасибо.
Они проводили матроса взглядами.
— Что вы скажете? — спросил д'Артакит.
— Скажу, что царь может быть хорошим союзником, если его история правдива. Он, должно быть, немало знает об этой армии, возможно, знает и то, как ее остановить.
— Все это он нам может рассказать и под пытками.
— Конечно, но…
— Суть дела в том, что русские захватили Францию. Виноват царь Петр в наших сегодняшних бедах или нет — под вопросом, но то, что он в ответе за покоренную Францию, — факт. И за это его следует подвергнуть экзекуции.
— Царственную особу подвергнуть экзекуции? Не послужит ли это дурным примером?
— Думайте, о чем говорите, мсье Франклин. Не забывайте, где вы находитесь.
— Прошу прощения.
— Есть еще кое-что. Вы держите под стражей русскую женщину. Вы не имеете на это права без разрешения его величества, но сейчас не об этом. Вы задержали ее перед самым приездом царя, и это вызывает у меня подозрения. Объясните мне, что все это значит.
Франклин посмотрел в глаза министру:
— Я не успел вам об этом рассказать. Мадам Карева моя давняя знакомая. Она хотела усыпить меня и тайно похитить. То, что это совпало с арестом царя, чистая случайность. Хотя, возможно, она каким-то образом узнала о его аресте и решила действовать немедленно, пока царь не сказал нечто такое, что сделало бы ее присутствие здесь нежелательным. Она выдавала себя за посланника царя?
— Да.
— Вы уже спрашивали царя о ней?
— Нет еще. Мы намерены забрать ее из-под вашей опеки и взять под свою. Конечно, мы поместим ее в лучшие условия, нежели поместили царя, и будем допрашивать их раздельно. Посмотрим, насколько совпадут их рассказы.
— Хорошая мысль.
Министр снисходительно улыбнулся:
— Благодарю. У меня есть некоторый опыт в подобных делах.
Франклин на секунду замялся.
— Было бы неразумно обращаться с ней слишком сурово. Она может быть нам полезна. Ей известны секреты многих видов оружия русских и меры защиты.
Д'Артакит пожал плечами:
— Хорошо. Хотя я не особенно надеюсь на победу. Да и вы тоже, я думаю.
— Тогда зачем же вы произносили столь блистательную речь?
— Я верил в то, что говорил. До вашего приезда я полагал, альянс с претендентом позволит сохранить нам остатки Франции. Вы убедили меня в ошибочности моих расчетов, и я ваш должник. Нас ничто не может спасти. Но мой король наконец-то пробудился к каким-то действиям. И если кто-то должен погибнуть — а я так понимаю, мы все погибнем, — то смерть должна быть благородной и возвышенной. И я вместе с вами сделал вид, что верю в спасение, верю в завтрашний день.
Франклин улыбнулся:
— Вы меня не так поняли. Я говорил с уверенностью, которой у меня на самом деле не было, но у меня нет никакого желания умирать благородно и возвышенно. Я человек более прозаичный. Я хочу умереть глубоким стариком в собственной постели, окруженный заботой и участием. Я думаю, у нас есть шансы выиграть эту битву, д'Артакит.
И впервые Франклин поверил в свои слова, он действительно поверил в возможность победы. Д'Артакит снова пожал плечами:
— Рад за вас.
— Намерен ли король говорить с царем?
— Да, он собирается это сделать. Не хотите ли вы присутствовать при этом?
— Очень хочу. Можно дать вам совет?
— Пожалуйста.
— Предложите царю горячую ванну, чистое белье и хорошего брадобрея.
Д'Артакит с удивлением посмотрел на Франклина:
— У меня сложилось мнение, что вас мало интересуют формальности светского этикета.
— Вы все верно подметили. Но обращайтесь с царем в соответствии с его статусом, если желаете получить его в союзники. Ну а если захотите подвергнуть экзекуции, то безбородые головы рубить легче.
Д'Артакит засмеялся:
— Оригинальная мысль. А вы читали Макиавелли?
— Нет. Но предпочитаю полагаться на здравый смысл, а не на мнения тех, кто уже умер. Смерть не позволяет проверить, действительно ли они были так умны.
* * *
После мытья, бритья и переодевания вид царя не утратил своей суровой харизматичности. Даже в слишком коротких для него бриджах — ничего иного при французском дворе не нашлось — он не выглядел смешным.
Он держал кружку с бренди и довольно часто к ней прикладывался.
— Ваше величество, — поклонился Франклин сидевшему в кресле Филиппу. Кресло было единственной мебелью в маленькой темной гостиной.
78 
