79 
— А что ты сделаешь, когда освободишься?
Последовала долгая пауза, после чего демон пожал плечами:
— Не знаю. Есть у меня одна идея, но… об этом еще рано говорить. Я научился не загадывать, Данте. В свое время мне преподали хороший урок.
Я начинала приходить в себя.
— Понятно, — сказала я. — Ладно, давай к делу. До сих пор ты ни разу не ошибся, поэтому скажи, что нам теперь делать?
— Сначала тебе нужно поесть, — ответил он. — Потом я выскажу свои соображения.
Я побарабанила ногтями по столу:
— Идет. А что ты заказал?
— Arroz con polio.[27] Мне говорили, это вкусно.
Он сидел выпрямившись, положив руки на стол и опустив глаза. Его черные волосы и пальто странно отсвечивали в свете ламп.
— Тебя не удивляет, что он ничего не сказал о причине своего внезапного отъезда? И ничего не рассказывал о своей семье?
Я пожала плечами:
— Если бы он рассказал мне о своей семье, я бы с ним не встречалась.
— Вот именно. — Демон помолчал. — Мне кажется, он вернулся в свой клан, чтобы спасти тебя.
— Он мог бы мне все рассказать. Оставить записку. Хоть что-нибудь. Слушай, хватит об этом, а? Давай поговорим о чем-нибудь другом.
Он кивнул и вдруг быстро начертил на столе глиф. Я посмотрела сначала на знак, потом перевела взгляд на лицо демона, внимательно рассматривая его узкие скулы, длинные ресницы, изгиб нижней губы.
— У меня есть одна мысль, — сказал он.
— Выкладывай, — велела я.
Кольца на моей руке потемнели и замерли.
— Саргон Корвин, — произнес Джафримель и начертил в воздухе тот же глиф. — На языке демонов слово «саргон» означает «убийца» или «мясник».
Он взглянул на меня. Сердце у меня бешено застучало. Глаза демона потемнели.
— Слово «вардималь» означает то же самое.
* * *
Приближался рассвет, когда мы с демоном направились к магазинчику Кармен. Джафримель оказался прав: после еды и особенно после текилы мир перестал казаться мне таким жестоким.
В Нуэво-Рио стояла тишина. Ночные гуляки спешили домой спать, а те, кто провел ночь в постели, еще не встали. Народу на улицах было не много, и говорящая по-английски некромантка в сопровождении демона не могла рассчитывать на то, что ее не заметят. Впрочем, за последнее время я как-то уж слишком воспряла духом. Хотя, если вдуматься, почему бы и нет? Ведь со мной был демон.
Которому я начинала верить.
Завернув за угол, мы пошли по длинной улице. Окна домов были еще закрыты ставнями. Джафримель, сцепив руки за спиной, молча шагал рядом со мной. Катану я держала немного свободнее, чем раньше, поскольку в ближайшие минуты нам явно ничего не угрожало.
— Так что ты там придумал? — спросила я демона и посмотрела на небо.
Сквозь нависшие над городом тучи блеснули первые лучи солнца, а вместе с ними донеслись далекие глухие раскаты приближающейся грозы. Духота усиливалась, а мне так хотелось нормального свежего дождика, и молний, и чего угодно, лишь бы ослабить повисшее в воздухе напряжение. Ненавижу духоту.
— Вряд ли тебе это понравится, — ответил он, не поднимая головы.
— Если это увеличит мои шансы разделаться с Сантино, я готова, — сказала я и снова оглядела улицу.
Затылок слегка заныл. Нервы, наверное. Ночка у меня выдалась та еще.
— Увеличит, но… ты же мне не доверяешь, Данте.
Я пожала плечами.
— Я вообще никому не доверяю, пока не проверю его на деле. — Это прозвучало довольно грубо, и я вздохнула. — Но тебе я верю. Однако учти: сначала я все обдумаю и только потом приму решение.
— Хорошо, — сказал демон, но говорить не стал, а только молча взглянул сначала на небо, потом на меня.
— Я жду, — сказала я.
— Мне хотелось бы преподнести тебе один дар, — тщательно подбирая слова, начал демон. — Отдать тебе часть моей энергии. Это сделает тебя сильнее, ловчее… менее уязвимой.
Я внимательно слушала демона, старательно обходя лужи какой-то маслянистой жидкости. Здесь тротуары были очень коварны — под ногами то и дело попадались глубокие трещины, разломы и вонючие ямы. Затылок опять заломило. Что-то я слишком напряжена. Нужно выспаться или с кем-нибудь подраться… или совсем наоборот.
— Ну так в чем дело? — спросила я.
— Понимаешь, я не уверен, что ты захочешь вступить со мной в столь тесную связь, — ответил он. — Этот процесс весьма… труден для человека. И очень болезненный.
79 
