Последние отзывы

  93  

Теперь мы были ближе к берегу озера, и я увидела пару знаков — мы находились в некоем общественном месте для рыбалки.

Я подалась ближе к воде, потому что Барни надвигался на меня и у меня не было другого выбора.

До сих пор говорил только он.

— Иди и достань меня, выродок, — сказала я. — Иди и достань меня, насильник.

— Им это нравилось, — дал он поразительный ответ. — Им нравилось это.

— Конечно! Кому же не нравится, когда его приковывают цепями, жгут и полосуют, прежде чем заняться с ним сексом?

— Нет, — задыхаясь, ответил Барни. — Не мальчишкам. Тому. Тому и Чаку.

— Ладно, теперь меня тошнит. Будешь стоять там и снова вызывать у меня тошноту, урод?

И он напал.

Барни не мог быть глупым, потому что у него была хорошая работа и он справлялся с ней достаточно хорошо, чтобы не быть уволенным. Но той ночью он стал глупым из-за напряжения, боли и холода и ринулся прямо на меня. Я отпрыгнула в сторону и, когда он проскочил мимо, толкнула изо всех сил обеими руками, хотя моя сломанная рука негодующе возопила.

Он приземлился на краю озера. Я толкнула его недостаточно сильно. Проклятье! Я хотела, чтобы он нырнул в ледяную воду. Но он не поднимался, и я пустилась бежать. Все годы пробежек наконец-то вознаграждали меня за хорошее поведение.

Очутившись среди деревьев, я стала пробираться вокруг озера к обитаемому дому, тому, где горели огни. К дому — я почти не сомневалась в этом, — принадлежащему Гамильтонам.

Я слышала, как Барни тащится за мной. Один раз я даже пряталась минут десять, не двигаясь. А может, и не один раз. Мне было слишком больно, чтобы мыслить здраво, слишком холодно, чтобы рассуждать.

У меня по-прежнему был нож, и, хотя я подумывала о том, чтобы его бросить, я боялась остаться без него на тот случай, если Симпсон меня догонит.

Когда я вспомнила, каково было ощущать, что нож вонзился в него, мне пришлось остановиться, и меня вырвало.

Это было тошнотворное дело. Я не помнила, чтобы какая-нибудь работа раньше вызывала у меня рвотные позывы.

«Вероятно, — подумалось мне, — я могу извинить себя за это, все-таки я пырнула ножом».

Но меня стошнило и у амбара. Может, дело было в пытках, а не в ударе ножом?

Я знала, что мысли мои путаются, но от этого мне не становилось легче.

Я сильно потрясла головой, возможно надеясь, что мои мозги примут более благоразумную конфигурацию, но тут же о том пожалела, потому что меня снова стошнило.

Что-то со мной было не так, плохо мне было. Мне нужно в больницу! Я захихикала.

«Наверняка Том ударил меня лопатой, — подумала я. — Если бы это сделал Барни, он бы меня убил».

На пару минут я забыла, что нужно двигаться. Я просто стояла в темном лесу, а мои мысли блуждали далеко-далеко отсюда. Я изо всех сил прислушивалась, но ничего не слышала. Это не означало, что ничего не происходило. Я больше не доверяла своим ощущениям. Но все же заставила себя двигаться, потому что не могла оставаться на холоде. Мне нужно было добраться до убежища.

То была самая трудная борьба в моей жизни. Но я видела огни, и они становились все ближе. Теперь я была дальше от дороги, достаточно далеко, чтобы видеть только свет фар время от времени проезжающих машин. Но кто мог сказать, чьи фары там горели?

В конце концов я приблизилась к первому дому.

Лес кончился, и я, внезапно перейдя от густого кустарника и леса к деревьям без кустарника, к далеко отстоящим друг от друга деревьям, оказалась на газоне около дома.

Я ничего не знала: где Барни, на самом ли деле я у озера Пайн-Лэндинг, даже ищет ли меня Толливер. Как он мог не искать? Но что, если он думает, что я сбежала по доброй воле? Мы были слегка рассержены друг на друга. Нет, этого никогда не случится. Он никогда не поверит, что я бросила его.

Я помедлила, боясь ступить на открытое место. Я слушала в оба уха, глядела во все глаза. Сердце мое бешено колотилось, в такт его ударам стучало в голове. Мне приходилось бороться с ужасным желанием лечь на холодную землю и отдохнуть, всего на минутку.

Сделав несколько глубоких вдохов, я собралась с силами и шагнула вперед в сгущающемся вечернем полумраке. Потом выглянет луна и станет куда лучше видно, но сейчас все еще царили сумерки, самая глубокая и темная их часть.

Один шаг на открытое место. Второй.

Ничего не произошло.

Я начала двигаться быстрее, пересекая газон и направляясь к следующему. При слове «газон» может возникнуть образ безупречно выметенной постриженной травы, но это было не совсем так. Тут стояли летние домики или хваленые рыбацкие сараи, похоже, забота о газоне не занимала большого места в делах людей, проводивших выходные на озере.

  93