121 
Когда Маккаррик въехал в Лондон, дождь уже прекратился. Нетерпение гнало всадника вперед. Сумеет ли он уговорить Джейн дать ему еще один шанс? От этого зависело его счастье, его жизнь с Джейн, свободная от бесконечных страхов. Хью с усилием сглотнул.
Проклятие! Уэйленд может попросту не впустить его в дом. Отец Джейн и без того сделал для него слишком много, Хью вовек не расплатиться с ним. Черт возьми, Уэйленд — единственный, кто понял, что Хью и Джейн созданы друг для друга, поэтому он и настоял на их браке. Благодаря ему Хью заглянул к себе в душу. Уэйленд заставил его признать очевидное — любовь кДжейн, и… Господь всемогущий… он уберег дочь от помолвки с другим мужчиной.
А Хью отплатил ему тем, что отправил Джейн обратно.
Гости продолжали прибывать. Джейн рассеянно разгладила изумрудно-зеленое шелковое платье. На лице ее застыла фальшивая улыбка. В последние дни Джейн не оставляли тревожные мысли. Прием, затеянный отцом по поводу их с Клодией отъезда, вызывал у нее лишь скуку и раздражение.
Хотя Джейн с кузиной решили отправиться в Италию еще несколько недель назад, отец пользовался любой возможностью, чтобы задержать их и оттянуть отъезд. И все же после бесконечных проволочек ему пришлось сдаться. Кузины отплывали на пароходе утром.
Поступок Хью привел Уэйленда в ярость, но Джейн знала, что отец по-прежнему на что-то надеется. Старик верил, что Маккаррик вернется и брак дочери удастся сохранить. В отличие от него Джейн не обольщалась. Со времени ее приезда в Лондон Хью не прислал ей ни строчки.
При появлений Фредди и Кэндис Джейн заулыбалась совершенно искренне. Она была по-настоящему рада за эту счастливую смеющуюся пару (Фредерик и его возлюбленная смотрели друг на друга с обожанием), вдобавок, увидев их, Джейн в который раз испытала облегчение, оттого что так и не стала леди Уайтинг. Поприветствовав будущих супругов, которые уже вступили в разговор с кем-то из гостей, Джейн тяжело вздохнула.
— Откуда этот тоскливый взгляд, Джейни? — осведомилась Клодия, передавая кузине бокал с шампанским. — Ты же всегда любила пышные приемы.
— Да. — Джейн нравился запах розовых гирлянд, украшавших дом, нравилось яркое сияние люстр и канделябров, брызги шампанского и нежный хрустальный перезвон — подобие мимолетного поцелуя, — когда бутылка слегка касается края бокала.
— Кто-нибудь завел разговор о твоем браке? Джейн отпила маленький глоток и покачала головой:
— Нет. Все ходят вокруг меня на цыпочках, боятся ненароком задеть мои чувства. — Большинство приглашенных — целая толпа родственников и близких друзей — слышали сплетни о скоропалительном замужестве Джейн и о столь же поспешном разрыве с мужем, но никто, кроме лондонских кузин, не отважился подступиться к ней с вопросами.
— Тогда выше нос! Завтра начнется наше грандиозное приключение. Поверить не могу, что мы наконец покинем этот чертов остров.
— Разве тебе не жаль так надолго расставаться с твоим конюхом?
— Сегодня у него в глазах стояли слезы, — потупившись, призналась Клодия. — Был момент, когда я едва не передумала. Но мы ведь не становимся моложе, Джейн.
— Это верно, — вздохнула Джейн.
Вскоре к ним присоединились Белинда и Сэм, и Клодия тотчас принялась их задирать:
— Ну-ка, признайтесь, старые матроны, что завидуете нам. Вы небось и сами не прочь отправиться в путешествие: Мы уезжаем завтра, поплывем навстречу солнцу, отменной кухне и великолепным бравым красавцам…
Джейн нашла глазами отца, стоявшего в другом конце зала. Он лукаво прищурился, и Джейн улыбнулась в ответ. Она пыталась вести себя как ни в чем не бывало, старательно изображая веселость, но отец пристально наблюдал за ней весь вечер, и вряд ли ей удалось его обмануть. Со дня возвращения дочери Уэйленда не покидала тревога. Он долго не соглашался отпустить Джейн в Италию, ей даже пришлось напомнить, что она уже не нуждается в отцовском разрешении.
На лице Уэйленда показалась и тотчас исчезла широкая ухмылка. Толпа гостей вдруг притихла, и хозяин принял серьезный, неприступный вид.
Из холла донесся странный шум. Сначала грохот, потом обрывки спора и, наконец, громогласное «Я пришел за своей женой». За спиной у Джейн кто-то гулко протопал по коридору.
Нет, это невозможно.
— Господи, — прошептала Белинда. — Джейни, что ты сделала со своим шотландцем?
Джейн медленно повернулась, и глаза ее изумленно округлились. Огромный, широкоплечий, Хью загораживал дверной проем. Его одежда промокла насквозь, сапоги были покрыты грязью, а из длинных царапин на шее сочилась кровь — Хью пришлось скакать через лес, и ветки нещадно хлестали его, оставляя отметины на коже. Он сильно похудел, мокрые волосы свисали по обеим сторонам изможденного, покрытого темной щетиной лица.
121 
