Особенно,... 
173 
«Вот схватить бы за оба конца да затянуть потуже, чтобы захрипел и засучил ножками», — немного пофантазировала Эмили, глядя на галстук.
— Долгое пребывание на сильном солнце оказывает крайне неблаготворное воздействие на кожный покров, — наставительно заметил Николас, передернув плечами. — Загорев, я стану выглядеть таким же глубоким стариком, как Джастин.
Прикрыв глаза, Эмили представила бронзовую мускулистую фигуру Джастина, крохотные светлые морщинки в углах его глаз, когда он смеется; мысленно провела кончиком языка по его губам и запустила руки глубоко в длинные волосы с выгоревшими на жарком солнце серебристыми прядями. Одолела истома, потянуло назад к возлюбленному. Эмили поспешно открыла глаза и сказала:
— Тебе ли волноваться за свою внешность, Ники! Что бы ты ни делал, выглядеть стариком тебе не грозит.
Комплименты действовали на Николаса безотказно. Он перестал корчить гримасы перед зеркалом, заулыбался и приосанился. Теперь Эмили получила возможность вернуться к чтению, а заодно можно было вдоволь понежиться на солнце.
Клиппер легко разрезал узким носом бирюзовые волны, разбегавшиеся белыми барашками. Джастин стоял на баке, поставив ногу на бухту каната и чуть подавшись вперед, позой своей как бы понуждая судно мчаться быстрее. Над головой трещали огромные полотнища парусов, надутых сильным ветром. Штурман заверил, что корабль идет с хорошей скоростью и к вечеру достигнет Северного острова.
За несколько недель плавания тело Джастина приобрело бронзовый оттенок, и солнце высветило серебряные нити в темных прядях длинных волос. Голый по пояс, в потертых брюках, облегавших бедра и ноги, как вторая кожа, с болтавшейся в ухе золотой серьгой, которую решено было восстановить на время морского похода, и длинноствольным пистолетом, торчавшим из-за пояса, герцог был точной копией удалого пирата, каким он изображается в детских книжках.
Броская внешность соответствовала внутреннему настрою, будто вернулась далекая молодость, когда безрассудный искатель приключений отправился попытать счастья в Новой Зеландии; кровь снова весело бежала по жилам. Спасибо Эмили, это она вытащила его из гроба мертвых эмоций, в котором Джастин чуть было не похоронил себя, и вернула к жизни. А теперь надо во что бы то ни стало найти девушку. Ведь он дал клятву Дэвиду позаботиться о его дочери, значит, обязан сдержать свое слово любой ценой, даже ценой собственной жизни.
Главным для него сейчас было известие, что Эмили жива. Джастин проследил Ники до Мельбурна, где путники пересели на другой пароход, и все пытался понять, почему бывший компаньон решил сделать крюк и навестить Северный остров, хотя, казалось бы, прямой смысл был держать путь на Южный остров, где им построен дворец, купленный на грязные деньги, обагренные кровью Дэвида.
Подставив лицо яркому солнцу и теплому ветру, вконец растрепавшему длинные волосы, Джастин жадно вдыхал солоноватый воздух, пробуя его на язык, как лакомство. Незабываемое ощущение жарких солнечных лучей и неповторимый вкус морских брызг на губах хранились в памяти и помогали выжить долгими холодными ночами в Лондоне, когда хотелось выть от тоски. Еще согревали воспоминания о коротком, слишком коротком периоде, когда выпало счастье любить и быть любимым, воспоминания об Эмили.
Джастин открыл глаза, и в душе шевельнулась слабая надежда. Все обойдется, все будет хорошо. Главное, не отчаиваться и идти вперед, только вперед, не оглядываясь.
Под звучные шлепки волн, нещадно колотивших шлюпку, Джастин и Пенфелд дружно налегали на весла. Ранее люди герцога взошли на борт небольшого пароходика, прибывшего из Мельбурна и бросившего якорь у западного побережья Северного острова. Команда судна сообщила, что пассажиры, мужчина и женщина, сошли на берег незадолго до захода солнца.
Некоторое время Джастин правил вдоль побережья, стараясь отойти подальше от якорной стоянки и высадиться в неприметном месте. Он постоянно оглядывался и беспокойно рыскал глазами по берегу, пытаясь разглядеть в зарослях Эмили. Подал знак Пенфелду сушить весла, сделал последний сильный гребок, и шлюпка уткнулась носом в песок. Учащенно забилось сердце, когда увидел знакомый холм, увенчанный деревянным крестом над могилой Дэвида. Пенфелд снял шляпу и прижал к груди в знак уважения к погибшему другу своего господина.
Шлюпку вытащили на берег и укрыли в ложбине между двумя песчаными дюнами. Пенфелд молча вынул из кожаного футляра ружье; судя по всему, с оружием он умел обращаться.
173 
