93 
Эмили вытерла слезы рукавом, немного успокоилась и вдруг услышала звуки музыки — они проникали снизу сквозь толщу пола. Звуки складывались в мелодию, до боли знакомую, щемящую, влекущую. Возникло непреодолимое желание тотчас встать и отправиться на поиски источника чарующей музыки.
«Нет, нет, ни за что, — убеждала себя Эмили, сжав кулаки. — Не могу, не имею права вновь встретиться с Джастином лицом к лицу. Достаточно того, что пришлось пережить, когда я увидела его возле рождественской елки. Еще секунда, и я бы все забыла, простила и бросилась ему на шею».
Отлично причесанный и гладко выбритый, он выглядел лет на десять моложе и был чертовски хорош собой в ладно пошитом костюме, плотно облегавшем грудь и бедра. Улыбался криво, но очень мило, будто предлагал ей свое сердце; словом, смотрелся как праздничный подарок, оставалось только снять блестящую обертку. А Эмили в тот момент чувствовала себя мокрой курицей в платье с чужого плеча и идиотской шляпке, которые навязала ей Дорин. Лишь уязвленная гордость придала ей сил и позволила отвергнуть подарок.
«Конечно, можно во всем винить Джастина, но, когда он презрительно посмотрел на меня так, словно испытывает ко мне отвращение за былые проступки, кажется, впервые в жизни мне сделалось стыдно», — горестно думала Эмили.
Музыка не стихала, действовала на нервы, возбуждала и куда-то звала. Больше терпеть было невозможно. Эмили откинула покрывало, соскочила с кровати, сунула ноги в бархатные домашние туфли, гревшиеся на коврике возле камина, и блаженно пошевелила пальцами, ощутив мягкое нутро. Когда она вышла в коридор, музыка зазвучала громче, заполнив весь огромный дом.
Эмили начала спускаться по длинной витой лестнице и на полпути догадалась, что звуки доносятся из гостиной, расположенной напротив вестибюля. В открытую дверь виднелась большая комната, залитая лунным светом, свободно проникавшим через высокие окна. Почетное место здесь было отведено концертному роялю, за которым сидел Джастин с раскрасневшимся потным лицом. Он снял сюртук и жилет, белая рубашка была расстегнута до пояса, играли мускулы под тонкой тканью, волосы спутались и взлетали над клавишами в такт взмахам рук.
У Эмили подкосились ноги, и она присела на ступеньки, вцепившись в балясину дрогнувшей рукой. Мелодия была до боли знакома. Да, конечно же, это та самая мелодия, которую Джастин сочинил на острове в честь незваной гостьи. Вместе с тем музыка звучала совсем иначе, полным голосом, и Эмили стало стыдно за былую попытку передать эту дивную музыку своим слабым голоском. Джастин играл мастерски, пальцы его извлекали звуки, заставлявшие плакать и смеяться.
Во рту пересохло, Эмили дышала прерывисто, закрыв глаза. Казалось, Джастин слился воедино не с фортепьяно, а с ней, и — аккорд за аккордом — предавался любви. Мелодия достигла апогея, из груди девушки вырвался тяжкий вздох, глаза ее открылись.
Джастин поднял голову и встретился взглядом с Эмили. В его взоре читалась угроза, но пальцы по-прежнему бегали по клавишам.
«Все это время я старался вложить свою страсть в музыку, но на самом деле у меня нет иного желания, кроме желания обладать тобой». Эти слова дошли до сознания Эмили, хотя Джастин не пошевелил губами.
Эмили с усилием оторвала от него взгляд, вскочила на ноги и взлетела вверх по лестнице; она захлопнула и заперла дверь, пригнула в кровать, позабыв снять комнатные туфли, укрылась с головой покрывалом и зажала уши. Но тщетно: музыка упорно пробивала дорогу в ее сознание, и противиться ей было невозможно.
20
«Когда мы прощались, мне на секунду померещилось, что вижу перед собой женщину, которой ты со временем станешь…»
— Вот как раз то, что нам требуется, сэр, — радостно воскликнул Пенфелд, тыча пальцем в газету, расстеленную на обеденном столе. — Послушайте, что здесь написано. — Он стал читать, поглядывая на Джастина: — «Горничная к услугам госпожи, может быть компаньонкой, прекрасный парикмахер, свободно владеет французским и итальянским языками…»
Наверху упало что-то тяжелое, с потолка посыпалась пыль от штукатурки, послышалось приглушенное проклятие, не нуждавшееся в переводе ни с французского, ни с итальянского.
Джастин грустно посмотрел на пылинки, плававшие в чашке чая, и хмуро спросил:
— Как ты думаешь, а не сможем ли мы найти горничную с опытом работы в цирке? Скажем, бывшую укротительницу тигров?
93 
