Особенно,... 
52 
– У них глаза необычного зеленого цвета.
– Так, продолжай, – велел Доминик.
– Они умеют обращаться с растениями и со всеми живыми существами.
Он ждал.
И Старая Гвин ждала.
– Господи! – умоляюще воскликнул Доминик. – Что ты тянешь кота за хвост? Говори!
– Дело пойдет быстрее, если вы объясните мне, что именно вы хотите знать, – сказала Старая Гвин безмятежно. – Здесь уютно, а мои старые кости так любят тепло. Я ведь могу начать с самого рождения леди Маргарет и рассказывать обо всей ее жизни вплоть до сегодняшнего дня.
Доминик сжал кулаки и стал изучать противницу. Она тоже разглядывала его, не столь воинственно, но презрения в ее глазах было не меньше.
– Я слышал, женщины из рода Глендруидов упрямы, – начал Доминик немного погодя.
– Да.
– Бесстрашны.
Старая Гвин наклонила голову, словно размышляя.
– Мы не робки, – произнесла она мгновение спустя. Потом помолчала немного и добавила:
– Это не одно и то же, лорд.
– Да, – согласился Доминик, пораженный проницательностью старой женщины. – Люди называют это отвагой.
Он снова взял колокольчики и начал перебирать их, обдумывая, как вести расспросы дальше. Их нежный звон привлек внимание Старой Гвин. Она с интересом разглядывала диковинную цепочку.
– Если бы цветы могли петь, – проговорила она с довольным видом, – у них были бы точно такие же голоса.
Доминик взглянул на нее.
– Ты удивляешь меня, старуха.
– Думаю, трудно удивить чем-нибудь человека, который сосредоточен только на одной-единственной вещи и не обращает внимания ни на что другое.
– Может, ты объяснишь на чем? – спросил Доминик сухо.
Старая Гвин кивнула.
– Так чем же я озабочен?
– Династией.
– Не более, чем любой другой мужчина.
– Нет, – возразила она. – Другие мужчины хотят многого. Одни – постепенно, большинство – немедленно.
– И поэтому не получают ничего.
Теперь была очередь Старой Гвин удивляться.
– Да, – согласилась она. – Это так. Но вы не похожи на других мужчин. Вы грезите об одном, и только об одном. О сыне.
Доминик прищурился, и в его глазах сверкнула ярость – это была слишком больная тема.
– В любом случае, – промолвил он вкрадчиво, – сейчас я обременен бесплодной женой.
– Это не так!
В голосе старухи не было и тени сомнения.
– Тогда почему же Мэг уверена, что я умру, не оставив сыновей? – требовательно произнес Доминик.
Старая Гвин удивленно отступила и, прищурившись, уставилась на высокого воина, стоящего перед ней. Она вдруг поняла, какая буря свирепствует у него в душе втайне от всех.
– Это она вам сказала? – осторожно спросила Гвин.
– Да.
– Именно это? Слово в слово, лорд? Я должна быть уверена.
Сначала Доминик хотел выгнать нахальную старуху вон. Но было что-то в ее глазах, что заставило его сдаться, – что-то колдовское.
– Она сказала: «Для того чтобы родился сын Глендруидов, нужна любовь. А в тебе нет любви, Доминик Ле Сабр».
Из груди Старой Гвин вырвался вздох, слившись с гудением огня в очаге. Она начала тереть глаза, словно утомившись. Потом посмотрела на человека, сжигаемого единственным желанием.
– Это не значит, что Мэг бесплодна, лорд Доминик. Это означает, что сына Глендруидов нельзя зачать, если между мужчиной и женщиной нет любви. Одной плотской близости мало.
– Как такое может быть, старуха?
– Я не знаю, – ответила она. – Я знаю только, что так обстоит дело с той поры, когда был утерян Волк Глендруидов.
– И давно это было?
– Давным-давно, лорд. Так давно, что на земле еще жили древние боги.
– Только не надо сказок, – произнес Доминик голосом, полным сарказма. – Неужели ты хочешь, чтобы я поверил, что за такое долгое время ни один мужчина не сумел убедить женщину из рода Глендруидов, что любит ее?
Старая Гвин хмыкнула:
– Не имеет значения, что он наплетет, чтобы заполучить ее в свою постель. Во-первых, он врет. Во-вторых, проклятие лежит на женщине, а не на мужчине. Многие женщины хотели зачать сына, чтобы принести мир на свою землю. Но ни одна из них не могла полюбить так, чтобы родился сын.
Доминик прищурился. Когда он узнал о ловушках и укреплениях города, который необходимо взять, у него опустились руки.
– Значит, то, что сказал Джон, правда, – пробормотал он. – Колдунья холодна, как склеп. Она не чувствует страсти.
Старая Гвин странно улыбнулась:
– Вы больше верите Джону или нетронутому девичьему телу, которое отзывается на ваш зов, как сокол на зов хозяина.
52 
