55 
Дрожащей рукой Уэскотт коснулся подбородка. Его лицо пылало, несмотря на пронизывающий холодный ветер.
Он опустился на колени возле Катрионы и осторожно вытащил дорожную сумку из-под ее руки. Немного помедлив, Саймон снял с себя сюртук и укрыл им жену. Только так он позволил себе согреть ее.
Катриона вдохнула опьяняющий мужской запах, в котором смешался теплый аромат домашних сладостей и морского бриза, и улыбнулась от удовольствия. Открыв глаза, она обнаружила, что Саймон в одной рубашке сидит на корточках возле костра. В отблесках языков пламени его волосы отсвечивали золотом. Катриона опустила взгляд и заметила сюртук, наброшенный на нее поверх одеял.
Она почувствовала, как радость и надежда согревают ей сердце. Хотя сам Уэскотт ни за что не согласился бы с ней, все-таки в его стройном мускулистом теле охотника за приключениями бьется благородное сердце джентльмена. Еще не вполне отойдя ото сна, она с любовью и нежностью смотрела на занятого чем-то Саймона.
Благородный джентльмен с интересом исследовал ее раскрытую дорожную сумку. Он внимательно перебирал лежавшие там вещи, делая это с хладнокровием вора-карманника, орудующего на рынке Ковент-Гарден. Человек, в котором Катриона хотела видеть джентльмена, с иронической улыбкой вытаскивал самые сокровенные предметы, поднося их к огню костра, чтобы получше разглядеть. И вот он небрежно отбрасывает в сторону деликатную вещь ее туалета и берет подлыми, жадными воровскими пальцами спрятанную там самую заветную из ее драгоценностей.
Глава 12
Катриона сбросила одеяла с такой быстротой, как будто искра от костра воспламенила их.
— Не смей! — закричала она, разрывая криком безмятежную тишину леса.
Саймон замер на месте, не успев еще открыть крышку изящной шкатулки из палисандрового дерева. Придерживая шкатулку рукой, он медленно поднялся и настороженно посмотрел на нее.
— Не надо, — более спокойным тоном сказала Катриона. — Пожалуйста.
Уэскотт уставился на нее остекленевшим взглядом. По его сузившимся глазам Катриона догадалась, что спиртного за ужином было выпито намного больше, чем съедено закуски.
— А что ты там прячешь, моя маленькая хитрая Кэт? Сапфировое ожерелье, которое дороже, чем все твое приданое? Или любовные письма от своего обожателя? Может, вовсе и не братец дожидается тебя в конце нашего путешествия? Уж не любовник ли?
Катриона сделала шаг, приближаясь к Саймону, затем другой шаг. Она двигалась с такой осторожностью, словно хотела загнать в угол дикого зверя прямо в его логове.
— Пожалуйста, отдай. Это мое.
Она попыталась выхватить из рук Саймона заветную шкатулку, но тот проворно поднял драгоценность высоко над головой:
— Только не сейчас. Сейчас это уже принадлежит мне. Понимая, что при ее росте и физической силе у нее нет никакой надежды отобрать шкатулку, Катриона сложила руки на груди и гневно посмотрела на Уэскотта:
— Ты не имеешь права.
— А вот здесь ты сильно ошибаешься, моя милая. — Саймон одарил ее кривой ухмылкой, по-своему даже обаятельной. Но в эту минуту Катриона не могла оценить мужские чары, поскольку в больших нескладных ручищах Уэскотт держал самое дорогое для нее. — У меня есть право на все. Или ты забыла, что мы женаты? Теперь все твое стало по закону моим.
Беспомощная Катриона с ужасом смотрела, как Саймон нарочито медленно приоткрывает крышку шкатулки, одновременно наблюдая за ее реакцией из-под полуопущенных ресниц.
Она слишком поздно сообразила, что Уэскотт лишь дразнит ее. Он уже захлопнул крышку шкатулки и протягивал ее хозяйке, когда Катриона в отчаянном движении попыталась вновь завладеть своей собственностью. Ладонью она задела край шкатулки и выбила ее из рук Саймона. Коробка полетела вниз, крышка раскрылась, и все содержимое вывалилось на землю. Взору Саймона предстали вовсе не драгоценности или банкноты, не любовные письма, а пожелтевшие от времени вырезки из газет.
От неожиданности Катриона застыла на месте, а Саймон присел на корточки и поднял один из сложенных кусочков бумаги. Он стал небрежно разворачивать его, не обращая внимания на аккуратно загнутые складки бумаги и не догадываясь, с какой любовью девичьи руки разглаживали эти старые газетные вырезки.
Когда Уэскотт углубился в изучение пожелтевшей газетной заметки, Катриона опустила голову, уже понимая, что он обнаружит в этой бумаге. На вырезке виднелся рисунок, сделанный уверенной рукой искусного художника, изображающий молодого офицера с поднятой рукой. Он с трапа большого военного корабля приветствовал огромную толпу людей на пристани. Открытое молодое лицо героя освещала обаятельная улыбка без малейших признаков неискренности и цинизма.
55 
