Особенно,... 
67 
— Ерунда, Анни, ты привыкнешь.
Я услышала голос отца:
— Что-то случилось?
— Нет, нет, — Грегори поднялся на ноги. — Показалось, будто кто-то пробирается. Подумал, дикая собака: они очень смелые по ночам.
— Скоро вставать? — спросила мама.
— Еще пара часов, — ответил Грегори.
Я, дрожа всем телом, следила, как он уходит. Его поведение наполняло меня тревожным предчувствием.
* * *
На рассвете мы были готовы продолжать путь. День казался похожим на предыдущий, и, когда мы подошли к ручью, Грегори взглянул на него с беспокойством, оценивая, сколько в нем осталось воды.
— Самое ужасное проклятье этой страны — засуха.
Если бы у нас была хоть малая часть тех осадков, которые выпадают у вас в Старом Свете, наша земля превратилась бы в Господень Рай.
В пути он рассказывал нам, как мальчиком приехал сюда и полюбил эту отдаленную землю.
— Она прирастает к вам, держит вас мертвой хваткой. Может быть, кто-нибудь из вас тоже попадет в ее сети, — предупредил он.
Когда солнце начало клониться к закату, мы, наконец, достигли цели. Дом оказался больше, чем я себе представляла, — длинное, низкое, одноэтажное строение. Его окружали несколько построек, которые выглядели, как сараи. Мы проделали долгий путь, не встретив никаких признаков другого жилья, значит, подумала я, мы в некотором роде изолированы.
Из дома нам навстречу выбежал Джекко:
— Я боялся, что вы не успеете до заката.
Он изменился. На нем не было сюртука, рубашка расстегнута, а лицо загорело.
— Как я рада видеть тебя! — закричала мама. — Как твои дела?
— Славно, славно. Я отлично провел время. Привет, Грег. Рад тебя видеть.
Грегори спрыгнул на землю:
— Где все? Леди утомлены. Мод готовит что-нибудь?
В дверях дома появилась женщина. Она стояла на пороге, глядя на нас. Она была высокая и полная, с густыми темными волосами. Молодая девушка, которой я дала бы лет пятнадцать, вышла и встала рядом с ней.
— Это Мод, — пояснил мне Джекко. — Она отлично готовит. А это Роза, ее дочка.
— Давайте войдем, познакомиться можно и утром.
Все, что нам нужно сейчас, — это еда и постель.
Большая комната в доме служила чем-то вроде столовой, а другая, такого же размера — кухней. Еще пять комнат были спальнями, и, наконец, последняя считалась кабинетом. В столовой горели несколько масляных ламп, к длинному деревянному столу были придвинуты скамьи.
Нам предложили мясо и горячий хлеб с кружкой эля. Мод и ее юная дочь обслуживали нас.
* * *
Я чувствовала себя слишком усталой в этот вечер, и единственное, чего я хотела, это спать.
Меня мучили разные сны. Я находилась у костра, где Рольф сбрасывал свою серую одежду, и видела у него на голове рога, а вместо ног — копыта. Потом он превратился в Грегори. Там же был и Джо, беспрерывно повторявший: «Я должен был сделать это. Я должен был сделать это». Потом я была совсем одна в зарослях кустарника, и Рольф шел мне навстречу.
Потом он опять превратился в Грегори. Меня мучил настоящий кошмар, и я рада была проснуться.
Вскоре я уснула опять, а когда проснулась окончательно, солнце уже заливало мою комнату. Разбудил же меня насмешливый хохот, который немедленно повторился снова.
Я села в кровати и тут поняла, что это был кукабурра — смеющийся осел. О нем нам рассказывал Грегори. Так я впервые услышала его. Казалось, какой-то особый смысл был в том, что он разбудил меня в первое же утро здесь.
* * *
Новые впечатления захлестнули нас. Мне казалось, что я узнала массу интересного за короткое время.
Джекко стал просто кладезем информации. Он дольше нас находился в имении и с лихорадочным увлечением поглощал все новое.
Он и Грегори сопровождали нас, когда мы объезжали имение. Оно было таким большим, и для того, чтобы его объехать, потребовалось бы несколько дней.
Мы видели только часть его, где паслись овцы и коровы.
Пастбища расстилались на расстоянии нескольких миль.
В хозяйстве служил пастух, работа которого заключалась в том, что он объезжал имение, следя за пастбищами. Он обеспечивал надлежащий уход за животными и следил, чтобы изгороди поддерживались в хорошем состоянии.
Работники жили в довольно грубо сколоченных хибарах, окружающих дом. У некоторых имелись жены и дети, которые тоже выполняли какие-то обязанности по хозяйству. Их поведение удивило меня: они с почтительным трепетом относились к моему отцу. Он был владельцем земли. Но в то же время смотрели на него с некоторым презрением из-за его манер и культурной речи. Он был английским джентльменом, а этот титул не слишком почитался в этой части света. Я слышала, как один из работников сказал Джекко, что в свое время он станет настоящим австралийцем, что, как я полагаю, было самым лестным комплиментом, которым они могли наградить англичанина. К Мэтью работники относились с нескрываемым презрением. Они считали его непрактичным, потому что он был мечтателем, идеалистом. Что касается моей матери, меня и Елены, то мы были женщинами, а значит, существами второго сорта, пригодными только для одной цели — служить потребностям мужчин.
67 
