Особенно,... 
59 
– Тебе помочь?
– Достань, пожалуйста, из холодильника салат и заправь.
Делейни сделала то, о чем ее попросили, и отнесла салатницу в гостиную. На столе, застеленном тонкой льняной скатертью, стояли великолепные розы и свечи. С равной вероятностью это могло означать как то, что у нее есть повод для беспокойства, так и то, что беспокоиться ей не из-за чего. Либо мать просто решила приготовить что-то вкусное, либо пытается замазать трещину в стене.
Уже через несколько секунд после того, как все сели, Делейни поняла, что верно второе предположение. В безупречной картине чувствовался какой-то изъян. Разговор за обедом казался приятным и непринужденным – на поверхности, но под спокойной поверхностью бурлили какие-то подводные течения. Макс, казалось, этого не замечал, но Делейни ощущала напряжение затылком. Она чувствовала его и во время первого блюда, и тогда, когда мать подала ягненка с мятным соусом. Делейни улыбалась, смеялась и развлекала Макса рассказами о местах, в которых ей доводилось жить. Она умела создавать видимость благополучия, но к тому времени, когда пришла пора уносить тарелки в кухню, напряжение Делейни переросло в страшную головную боль. Она решила, что, поскольку с матерью остается Макс, она, пожалуй, может сбежать.
– Я, конечно, понимаю, – начала она, – что бестактно уходить сразу после еды, но…
Гвен ее перебила:
– Макс, не могли бы вы ненадолго оставить нас с Делейни одних?
«Проклятие!»
– Конечно. Пойду пока взгляну на контракты, которые вы просили меня просмотреть.
– Спасибо, это ненадолго.
Гвен подождала, пока за гостем тихо закрылись двери кабинета Генри, и только после этого сказала:
– Я хочу поговорить о твоем возмутительном поведении.
– О возмутительном поведении? Что ты имеешь в виду?
– Сегодня мне позвонила Труди Дюран и сказала, что ты и Томми Маркем вместе пили, пока его жены не было в городе. По словам Труди, в «Шоп-н-Карт» об этом говорили все.
– Кто такая Труди Дюран?
– Это не имеет значения! Так это правда?
Делейни нахмурилась и скрестила руки на груди.
– Нет, не правда. Позавчера вечером я случайно наткнулась на Томми в «Хеннеси», и мы немного поболтали. Все это время с нами была Лайза.
– Рада это слышать. – Гвен взяла рулон фольги и оторвала от него длинный кусок. – Но Труди еще сказала, что позже ее дочь Джина видела, как ты целуешься с Ником Аллегреццей на танцплощадке. – Она положила рулон на стол. – Я объяснила ей, что она скорее всего ошиблась, потому что ты никогда бы не сделала такой глупости. Скажи мне, что она ошиблась.
– Ладно, она ошиблась.
– Это правда?
Делейни подумала над ответом, она знала, что рано или поздно ее ложь откроется. Кроме того, она давно не девчонка-школьница, которая боится наказания, и она не собиралась позволять матери обращаться с ней как со школьницей.
– Нет.
– О чем ты только думала? Господи, с тех пор как мы приехали в Трули, у нас бесконечные неприятности из-за этого мальчишки и всей его семьи! Эти люди грубы и завистливы. Особенно по отношению к тебе, хотя Бенита показывала свою гнусную сущность и в разных других ситуациях. Неужели ты забыла, что произошло десять лет назад? Забыла, что сделал Ник, сколько боли и унижений он нам всем причинил?
– Не всем, а только мне. Нет, я не забыла. Но ты поднимаешь шум из-за ерунды. – Однако в душе Делейни понимала, что это не «ерунда». – Ничего не произошло. Это такая мелочь, что я даже не хочу об этом говорить. И думать тоже не хочу.
– И все же лучше тебе подумать. Ты же знаешь, как в этом городе любят сплетничать. Особенно о нас.
С тем, что все в Трули, включая Гвен, любят посплетничать, Делейни молча согласилась, но она не считала, что о Шоу сплетничают больше, чем о других. Сплетни со скандальными подробностями здесь всегда привлекали внимание, но Гвен, как всегда, преувеличивала собственную важность.
– Хорошо, я над этим подумаю.
Делейни закрыла глаза и прижала пальцы к вискам.
– Очень на это надеюсь. И ради Бога, держись подальше от Ника Аллегреццы.
«Три миллиона долларов, – мысленно сказала себе Делении. – За три миллиона долларов я смогу это сделать».
– Что с тобой? Ты заболела?
– Просто голова болит. – Делейни глубоко вздохнула и опустила руки. – Мне нужно идти.
– Как, разве ты не останешься на торт? Я купила его в кондитерской на Шестой улице.
Делейни отказалась от торта и прошла по коридору к кабинету Генри. Попрощавшись с Максом, она сняла с вешалки пальто и надела его. Когда Делейни стала застегивать пуговицы, мать оттолкнула ее руки и, словно ей снова было пять лет, принялась это делать вместо нее.
59 
