Особенно,... 
71 
Отведя в сторону взгляд, она промолвила:
– Оба моих родителя бросили меня в разное время, когда я была ребенком. Папаша был волшебником. Он слинял первым и вскоре умер. А моя мать – фея друидов. Отсюда у меня такие уши. Она оставила меня в возрасте двенадцати лет и уехала изучать друидизм, или как там его. – Мари поморщилась. – Я очень старалась не выглядеть обиженной.
– Прости, Марикета, но я не понимаю, как родители могут бросить своего ребенка.
По какой-то причине ей не хотелось, чтобы Бауэн дурно думал о ее родителях.
– Должно быть, у них имелись свои причины. Они заботились обо мне по-настоящему, пока были со мной.
Это, по крайней мере, она знала точно. Видя, что не убедила его, добавила:
– Когда мне было четыре года, родители возили меня в Диснейленд. Папа с помощью магии сделал так, чтобы я выиграла все призы в метании кольца, хотя каждый раз невинно вскидывал руки, когда я смотрела на него с укором. Ни папа, ни мама не пропустили, ни одного умопомрачительного мюзикла, ни одного путешествия и постепенно сгибались под тяжестью плюшевых игрушек. К полудню отец взял меня на плечи. А к концу дня у обоих родителей был такой измочаленный вид, какой обычно бывает у пап и мам в последние часы пребывания в парке развлечений. Но даже тогда они мне не отказали в последнем удовольствии. Мамочка, едва не валясь с ног от усталости, почти насильно сунула мне деньги на мороженое. Потом, когда мы его ели, сидя на скамейке, папа вдруг всполошился. «Господи! – крикнул он. – Где Мари? Боги! Мы потеряли нашу дочь». Тогда мама показала пальцем, что я у него на плечах, после чего все трое мы хохотали до слез.
– Тебя послушать, так они тебя просто обожали, – повернул к ней голову Бауэн.
«Обожали» – верное слово.
– Думаю, что да.
После того как отец покинул их, мать была очень внимательна к ней. Хотя Джиллиан всегда хмурилась, когда они чересчур веселились в обществе друг друга. Даже в конце того незабываемого дня, который они вдвоем провели на пляже, она казалась задумчивой…
Вдруг Мари ощутила в воздухе какую-то морозность и взглянула вверх. Над головой кружили вороны, от вида которых по ее спине побежали мурашки.
– Что? – спросил Макрив, нежно обнимая ее за плечи. – В чем дело?
– Не знаю. Может, ничего, – ответила она, продолжая озираться.
– Если у тебя есть какое-то дурное предчувствие, скажи. Я обязан был прислушаться к тебе насчет моста. Впредь буду более внимателен.
Но она не могла выразить то, что чувствовала, потому что сама не до конца все понимала.
– Нет, все хорошо, – ответила Мари, с трудом выдавив из себя улыбку. – Ты все еще должен мне пять вещей.
Он потер ладонью шею с таким видом словно ему легче сражаться с загадочной угрозой, чем рассказать о себе пять вещей.
Глава 35
Бауэн открыл рот, чтобы ответить, но опять ничего не сказал. Неудивительно. Его настораживало то, что она ощутила опасность, а он по-прежнему ничего не чувствовал. К тому же и сказать ей ему было нечего.
На протяжении многих десятилетий у него была цель жизни – вернуть Марию. Ему не хотелось трогать эту тему, как и тему состязания. Кроме этого, похоже, в его реальной жизни ничего интересного не происходило.
Бауэн знал, что его существование было аскетичным и бесплодным, но только сейчас со всей ясностью он осознал это.
Он мог рассказать ей, что одно время возглавлял целую армию. Но Орда уничтожила ее – так же, как армию Ридстрома, и Бауэн не желал, чтобы Мари знала о его поражениях. Сегодня она взглянула на него по-новому, и ему хотелось это сохранить.
Он хорошо умел убивать, но в развитии отношений с женщинами ему это не помогало.
А друзья? Не так уж много их было у Бауэна – точнее, не было постоянных верных друзей. Он позволил дружбе захиреть, потому что не хотел, чтобы ему выражали сочувствие. Он не желал никого напрягать. К тому же сочувствие зачастую перерастало в жалость. А иногда друзья начинали слишком опекать его – как Лахлан, например. Но если со вниманием Лахлана Бауэн мирился, потому что тот был ему как брат, то в других случаях он не собирался это терпеть.
Господи, да он просто ничтожество.
Впервые Бауэн забеспокоился, сможет ли быть достойным Марикеты. Заслуживает ли ее? Да, она ведьма, но поразительно красивая, отважная и умная.
– Я тоже люблю футбол, – произнес он, наконец.
– Ты уже сказал об этом, так что не считается.
– Мне нравится цвет твоих глаз.
71 
