142 
– Ты действовала неплохо, – согласилась Ева. – Только не надо было утром самой идти. Надо было, чтобы Бобби ее нашел.
– Зато так было гораздо веселее. Надо же когда-то и свой законный кайф словить. Но вот чего я не ожидала, так это – что вы с Рорком там появитесь. Чуть было не упала от неожиданности. Вот уж не думала, что вы сами придете к старой суке. Пришлось импровизировать.
– Тебе небось пришлось попотеть. Ты же оставила телефон, носок, окровавленные полотенца в соседнем номере, пока мы осматривали место убийства.
– Да, пришлось. Но я решила: даже если вы их найдете, все равно у вас нет причин меня подозревать. Ну, а на следующий день я немного подстраховалась. Взяла барахло, вышла, распихала все по разным утилизаторам, пока гуляла, осматривалась, подыскивала подходящее место. Я знала этот бар. Я когда-то жила в Нью-Йорке.
– Я знаю.
– Знаешь? – недоверчиво фыркнула Марни. – Откуда?
– Ты проболталась, когда вы покупали сосиски. Не то сказала. В тот день я прикрепила «маячки» к вам обоим. Немного подстраховалась.
На миг лицо Марни лишилось всякого выражения, потом на нем промелькнула досада. Она пожала плечами.
– Бобби сам поскользнулся.
– Ты все равно завязла по уши, Марни. К тому же за сотрудничество тебе зачтется, так что не начинай морочить мне голову сейчас. Труди мертва, и у нее остались все эти деньги. А между ними и тобой стоит Бобби. Скучный Бобби.
– Думаешь, все дело в деньгах? Деньги – это всего лишь глазурь, но не торт. Главное – это расплата. Она получила по заслугам. Сама прекрасно знаешь, она получила по заслугам. Бобби – болван, но парень он неплохой. Если я его слегка подтолкнула, это был просто минутный порыв, больше ничего. Ну, просто небольшой штрих. Между прочим, специально для тебя. Чтобы ты продолжала искать невидимку. И я пыталась втащить его назад. У меня свидетели есть. – Марни с обиженным видом отхлебнула кофе. – Давай подведем черту. У тебя на руках мертвая шантажистка. И она первая меня ударила. Я уничтожила диск с записью, которую она заставила меня сделать. Я все диски уничтожила, твое досье тоже. Услугу тебе оказала. Если бы я хотела бабки срубить, я бы эти диски тебе предъявила. Но я этого не сделала, а знаешь почему? Потому что тогда – давным-давно – она посадила нас с тобой в одну лодку. Я могла бы подождать и разругаться с Бобби после возвращения в Техас. Чего-чего, а времени у меня навалом.
– Но ведь ты не собираешься возвращаться в Техас. Ты летишь на Бали, верно?
Опять на губах у Марни промелькнула улыбка.
– Я об этом подумываю. Многие люди, которым она отравила жизнь, будут рады, что я с ней поквиталась. Тебе бы спасибо мне сказать. Она издевалась над нами, Даллас. Она из нас все соки высасывала. Как кот с мышками играла. Ты же знаешь, ты знаешь, что она получила по заслугам. Мы с тобой обе там были, знаем, что к чему. Ты бы на моем месте сделала то же самое.
Ева вспомнила, как они встретились глазами в зеркале. Что она увидела в глазах Марни. Что увидела в своих глазах.
– Это ты так считаешь.
– А так и есть. Меня за это не осудят. Нет, не осудят, когда узнают, что она собой представляла, что она делала. Может, нападение с причинением. Я отсижу за это пару лет. И за фальшивое удостоверение. Но убийство? Ты мне это не пришьешь.
– Думаешь, не пришью? А вот посмотрим. – Ева вскочила на ноги. – Марни Ральстон, вы арестованы за убийство Труди Ломбард. А также за покушение на убийство Бобби Ломбарда. Далее мы включим в обвинение подделку удостоверения личности, ложные показания, данные полиции. Ты просидишь больше, чем пару лет, Марни. Это я тебе гарантирую.
– Да иди ты! – возмутилась Марни. – Выключи запись, выставь отсюда свою напарницу, чтобы остались только мы с тобой. А потом скажешь мне, что ты на самом деле чувствуешь.
– Я тебе прямо сейчас скажу, что я на самом деле чувствую. Под запись или без, мне все равно.
– Ты рада, что она мертва.
– Ошибаешься. – То, что стискивало ее изнутри, вдруг ослабло. Потому что Марни была не права. Абсолютно. – Если бы это зависело от меня, Труди сейчас была бы в тюрьме. Точно так же, как и ты. Она сидела бы в тюрьме за то, что сделала со мной, с тобой, за всех девочек, которых она мучила, за всех женщин, которых шантажировала. Это правосудие.
– Это чушь собачья.
– Нет, это моя работа, – поправила ее Ева. – Но ты не оставила мне возможности ее выполнить. Ты взяла кистень и раскроила ей череп.
142 
