— Он понял бы тебя.
— Если бы мы вернулись вместе — да, тогда он действительно все понял бы…
— Бен, я не могу вернуться с тобой! Я буду вечно верна Джервису: я вышла за него замуж и дала брачный обет!
Бен печально взглянул на меня.
— Тогда, похоже, что мне придется продолжать то же самое… здесь, сказал он.
Ты здесь играешь важную роль, пожалуй — самый главный человек!
Он засмеялся, но смех его был невеселым.
Ты даешь работу людям, которые трудятся у тебя на шахте, у тебя есть собственный дом со слугами, ты ведешь совсем иную жизнь, чем остальные! Разве только Морли может сравниться с тобой… Ты очень честолюбивый человек и можешь гордиться тем, что сделал, и тем, что еще удастся сделать! Это должно утешить тебя… относительно нас с тобой…
— Меня ничто не сможет утешить, но ты права: я должен заниматься тем, что для меня возможно! Мне будет везти во всем, кроме любви… Это не то, чего я хочу… Помни об этом, Анжела: это не то, чего я хочу!
Я чувствовала, что мое сопротивление слабеет, и боролась изо всех сил. Действительно, я все глубже любила Бена. Это было совсем не так, как с Джервисом, — то была девичья готовность испытать любовь и решение, что она уже пришла, как только встретился достаточно симпатичный молодой человек.
Здесь было совсем другое дело: меня с самого начала влекло к Бену. У меня было такое чувство, что мы предназначены друг для друга. Джервиса я любила до тех пор, пока не узнала о его слабости, но была уверена в том, что, сделав какие угодно открытия, связанные с Беном, я все равно не разлюбила бы его. Возможно, именно в этом и была разница.
У меня вдруг появилось подозрение, что я жду ребенка Поначалу я подумала, что внушила это себе от постоянных мыслей о новорожденном Патрике. Впрочем, в любом случае удивляться было нечему: мы с Джервисом были молоды и здоровы, почему бы у нас не появиться ребенку?
Если бы мы были в Англии, и если бы я все еще любила Джервиса, меня такая новость чрезвычайно обрадовала бы. Можно было представить, какой поднялся бы шум: моя мать, Амарилис… Все обо мне заботятся, и мой ребенок, рожденный в комфорте…
Но здесь! Нет, это было место не для того, чтобы рожать ребенка: я уже задумывалась над тем, как мы управимся с делами, когда Морвенна покинет Голден-холл. Она не желала постоянно пользоваться гостеприимством Бена, хотя он, разумеется, не возражал против этого. Как мы управимся в этой крошечной хижине с младенцем в колыбельке? Здесь, где так трудно раздобыть свежее молоко, да и вообще все необходимое? Я представила себе, как нам придется нелегко.
Да, женщины здесь рожали и раньше, но Морвенна нуждалась в отдыхе, а я не привыкла к тяжелому труду, так что… перспектива обзавестись собственным ребенком выглядела здесь совсем иначе, чем дома.
* * *
Бен сказал, что Морвенна ним в коем случае не должна уходить с ребенком в хижину, а оставаться в его доме. Мэг и Минни тоже настаивали на этом, им нравился младенец в доме.
— Это ведь разумно! — сказал Бен. — Кроме того, ты каждый день будешь навещать ее… Я настаиваю на том, чтобы Морвенна осталась здесь хотя бы на некоторое время!
Я обсудила это с Джастином и Джервисом.
— Превосходная идея! — сказал Джервис. — Почему бы и нет: в Голден-холле достаточно комнат?
Счастливчик Бен — сумел обзавестись таким уютным гнездышком!
— Он его заработал, — раздраженно заметила я, — а не проигрывал все, что попадало ему в руки!
Джастин же был расстроен тем, что Морвенна будет жить отдельно от него, но понимал, что это делается ради нее. Итак, Морвенна осталась, и ребенок просто расцветал.
* * *
А я убедилась в том, что забеременела! Когда я сообщила об этом Джервису, он обрадовался.
— Джервис, теперь нам пора подумать о возвращении домой!
Теперь? — удивился он. — После находки Одноглазого и Кэссиди?
— Я не хочу здесь рожать!
— Ну, до этого еще не один месяц!
Мы успеем найти золото и добраться до дому…
— Семь месяцев, Джервис!
Он взъерошил мои волосы и очаровательно улыбнулся.
— Обещаю тебе — мы вернемся вовремя!
Я вздохнула: как говаривала миссис Пенлок: «Есть люди, у которых обещания, как корочка на пирожке, специально чтоб сломать!» Таковы были и обещания Джервиса.
Под его очарованием крылся глубокий эгоизм. Он делал то, что ему хотелось, и при этом любезно улыбался, бормоча нежные слова. Наверное, именно тогда я окончательно разлюбила Джервиса.