98 
– Садитесь, Рорк. Дать печенья к чаю?
– Нет, спасибо, я сыт.
– А я съем. Нам с вами беречь фигуру не требуется.
Женщина захлопотала по хозяйству, и Рорк подумал, что ему дают время освоиться. Она поставила на стол простые белые кружки и положила печенье на красивую синюю тарелку. Чайник еще действительно не остыл. Когда с делами было покончено и чай разлит по кружкам, она села и взяла печенье.
– Я не ждала, что увижу вас на пороге этого дома. Почему вы приехали?
– Я думал… я чувствовал, что… – Рорк сделал глоток. Видимо, времени, отпущенного на то, чтобы прийти в себя, оказалось недостаточно. – Я узнал о вас… о Сиобан… всего несколько дней назад.
Она выгнула бровь.
– И что же вы узнали?
– Что она… существовала. До сих пор я был уверен, что моя мать оставила меня, когда я был ребенком.
– В самом деле?
– Мэм…
– Меня зовут Синеад. Синеад Лэнниган.
– Миссис Лэнниган, я никогда не слышал имени Сиобан Броди. Я думал, что мою мать звали Мег. Я помню об этой женщине только то, что у нее была тяжелая рука, и что она ушла, оставив меня с ним.
– Твоя мать… твоя настоящая мать не оставила бы тебя до последнего вздоха.
«Значит, она знает, – подумал Рорк. – Знает и о том, что ее сестра давно мертва».
– Теперь мне это известно. Он убил ее. Я не знаю, что вам сказать.
Она осторожно поставила чашку.
– Рассказывайте, что вы знаете. Именно этого я и ждала.
Рорк говорил, а она сидела молча и наблюдала за ним. Когда он рассказал все, что знал, Синеад встала, снова наполнила чайник и поставила его на плиту.
– Я знала. Знала все эти годы. Конечно, мы не смогли бы ничего доказать. Полиции не было до этого дела. Сиобан была для них всего лишь еще одной девушкой, сбившейся с пути.
– Он подкупил нескольких полицейских. И одного-двух лжесвидетелей. Вы ничего не доказали бы. Несмотря на все усилия.
Синеад только вздохнула и отвернулась.
– Сначала мы пытались найти тебя. Ради нее. Мой брат Нед чуть не погиб при этом. В Дублине его избили до полусмерти и бросили в переулке. У него были жена и сын. Это причинило нам такую боль, что мы опустили руки. Прости.
Рорк долго смотрел на женщину, а потом глухо сказал:
– Ее убил мой отец.
– Да. – Из глаз Синеад потекли слезы. – Я надеюсь, что этот сын потаскухи горит в аду. И не прошу за это прощения у господа. Но ты тут ни при чем.
– Когда я все выяснил… выяснил, что с ней случилось… то почувствовал, что обязан рассказать вам – ее семье. И что должен сделать это лично. Я понимал, что от этого вам будет еще тяжелее. Но не мог придумать ничего другого.
Синеад откинулась на спинку стула, не сводя глаз с лица Рорка.
– И ради этого ты прилетел в Ирландию?
– Да.
– Мы слышали о тебе и твоих подвигах, юный Рорк. «Сын своего отца, – думала я. – Такой же деляга и опасный человек. Бессердечный человек». Я думаю, ты и в самом деле можешь быть опасным. Но бессердечный человек не стал бы сидеть у меня на кухне и ждать, что я дам ему пощечину за то, в чем он не участвовал.
– Я не искал ее, никогда не думал о ней. Не сделал ничего, чтобы исправить это…
– А что ты делаешь сейчас? Сидишь со мной и дожидаешься, когда закипит чай?
– Не знаю. О господи, не знаю! Потому что ничего не могу сделать.
– Она любила тебя. Мы не часто получали от нее вести – думаю, он не позволял ей. Но время от времени она украдкой звонила и присылала письма. Тебя она любила всем сердцем. Ты прав, что оплакиваешь ее, но раскаиваться тебе не в чем.
Чайник закипел, и она встала.
– Мы с ней близнецы.
– Я знаю.
– Значит, я твоя тетя. Кстати, у тебя есть два дяди, дедушка с бабушкой и куча двоюродных братьев и сестер.
– Я… не могу к этому привыкнуть.
– А я могу. Да, могу. У тебя ее глаза, – тихо сказала она.
Сбитый с толку, Рорк покачал головой.
– У нее были зеленые глаза. Такие же, как у вас. Я видел ее фотографию.
– Я не про цвет, а про разрез. – Синеад обернулась. – У тебя ее разрез глаз. Как и у меня. Разве ты не замечаешь? – Она подошла и положила ладонь на его руку. – Мне всегда казалось, что разрез глаз важнее цвета.
Рорк чуть не заплакал, и тогда Синеад сделала то, что казалось самой естественной вещью на свете: прижала его голову к груди и погладила по волосам.
– Вот так, – приговаривала она, обнимая сына своей сестры. – Вот так… Она была бы рада, что ты приехал. Была бы счастлива, что ты наконец здесь.
98 
