Особенно,... 
52 
— Филип, а почему ты… — Она резко замолчала, румянец на ее щеках сгустился.
— Садись, — мягко произнес Филип.
Софи медленно села. Он тоже опустился на свое место.
На них с любопытством посматривали, но Филипу не было дела до чужих взглядов. В голове его роились тысячи мыслей, которые он мечтал как можно быстрее высказать Софи. Но слова как будто застревали в горле, а губы словно сковало морозом. Он долго смотрел на ее белую руку, легшую на стол, потом медленно поднял голову, повернулся и взглянул ей в глаза.
— Софи, милая, — слетело с его неожиданно оттаявших губ, — как же давно я не видел тебя…
— Выпьем за виновницу нашего торжества, очаровательную, неповторимую, всеми нами обожаемую Франсин Дюмон! — провозгласил кто-то.
Они одновременно потянулись за бокалами и нечаянно соприкоснулись тыльными сторонами ладоней.
Филипа переполнили те же самые ощущения, какие он испытал на первом совместном показе, когда, выведя Софи к зрителям, прижался щекой к ее щеке. Только нынешние переживания были мощнее и приятнее — к ним примешивались огромное облегчение, желание жить, дышать полной грудью… И любовь…
Они пригубили вино и поставили бокалы — опять слегка коснувшись друг друга руками, на этот раз сознательно. О самом главном не было еще произнесено ни слова, но Филип уже чувствовал, уже знал, что Софи простит его, что согласится к нему вернуться.
— У меня для тебя сюрприз, — прошептал он, чуть наклоняясь к ней. — Тебе понравится, я точно знаю.
— Сюрприз? — Софи взглянула на него озадаченно.
Филип кивнул, достал из кармана сотовый и набрал какой-то номер.
— Дэнни, подъезжай, — распорядился он и улыбнулся во весь рот. — Мы вас ждем.
Софи покачала головой, и стразы в ее прическе засверкали как настоящие алмазы.
— Я ничего не понимаю, Филип. Мы — это ты и я? Кого мы ждем?
— Имей терпение, — с загадочным видом ответил он. — Минут через пять нам надо будет выйти в холл. Тогда ты все и узнаешь. — Он посмотрел на часы, засекая время. — А пока…
Его лицо посерьезнело, морщинки в уголках губ углубились. Только сейчас Софи разглядела, что за те несколько недель, что они не виделись, он сильно изменился — выглядел измученным, уставшим, осунувшимся.
— А пока ответь, пожалуйста, на один вопрос, — произнес Филип глуховато. — Ты в состоянии простить меня? Пусть не сейчас, позднее. Через месяц, год — мне все равно.
Софи отвела взгляд и попыталась воспроизвести в памяти тот треклятый день показа в Милане. Но слова, которые выкрикивал тогда Филип, выражение его лица затерялись в многообразии других, более приятных слов и образов и никак не хотели всплывать на поверхность.
Это неспроста, подумала Софи. Это знак. Я должна его простить. Сейчас же, не мучая.
Она посмотрела в его глаза. В них отражались отчаянная надежда, море нежности и капля страха. Ей захотелось прижать его к своей груди и поскорее успокоить.
— Я прощаю тебя, — сказала она.
Филип порывисто схватил ее за руку и заулыбался так счастливо и искренне, что его изнуренное лицо сразу же посвежело и помолодело.
— Я знал, что так оно и будет, чувствовал, догадывался. Спасибо тебе. — Он спохватился и взглянул на часы. — Ой! Я чуть не забыл. Нас наверняка уже ждут. Пойдем!
Они поднялись из-за стола и провожаемые изумленными взглядами и мысленным благословением Франсин торопливо вышли из зала.
В холле Софи сразу увидела высокого человека с длинными русыми волосами. В руке он держал плетеную корзинку с крышкой, украшенную синим атласным бантиком.
Почему он сказал «ждем вас»? — мелькнуло в мыслях Софи. Кого «вас»? Здесь всего один парень…
— Филип, я же предупреждал, что у меня мало времени! — произнес человек приятным тенором. — Стою тут уже три минуты.
— Прости, старик, — торопливо произнес Вассон. — Софи, познакомься: это Дэнни. Дэнни — Софи.
Дэнни обнажил редкие зубы в дружелюбной улыбке, мгновенно забывая свою обиду, и протянул Софи руку.
— Очень приятно.
— Мне тоже, — ответила она.
Они обменялись рукопожатиями.
— А это… — Филип многозначительно посмотрел на корзину и кивком попросил Дэнни открыть ее, что тот с очевидным удовольствием и выполнил. — А это Боб! — радостно провозгласил он, переводя искрящийся взгляд на Софи. — И он твой.
Софи догадалась о том, что, вернее, кто находится в корзине, прежде чем заглянула в нее, прежде чем услышала взволновавшее ее до глубины души щенячье тявканье.
52 
