Особенно,... 
72 
* * *
По словам отца, откладывать свадьбу не было никакого смысла, поэтому она состоялась спустя несколько дней. Кристабель цвела, она была счастлива. Все свое время она посвятила обстановке Грассленд Мэйнора, но не забывала навещать и нас, хотя была вся в заботах о своей семейной жизни. Она только и делала, что говорила о Томасе Уиллерби, что меня очень поражало: раньше она всегда казалась такой холодной и не показывала своих привязанностей. Никогда и ни в ком другом не наблюдала я такой разительной перемены. Конечно, ее муж тоже был счастлив с ней, и никто не сомневался, что брак этот будет очень счастливым.
Спустя какое-то время она приехала в Эверсли и по секрету сообщила мне, что у нее будет ребенок. Теперь у нее было все для полного счастья. С гордостью она продемонстрировала мне потом свою детскую, а Томас, как заметил Карл, все это время глядел на нее, будто она была Девой Марией.
Я с большим удовольствием наблюдала за их счастьем, и теперь пришла моя очередь испытывать уколы ревности. Я подумала, как все было бы, если бы Джоселин и я поженились я бы открыто готовилась к рождению ребенка, вместо того чтобы участвовать в этом нелепом фарсе! Более того, долгое время я не могла видеть мою девочку, поэтому особо радоваться своей судьбе мне не приходилось.
В декабре у Кристабель родился ребенок. Мать и я поехали в Грассленд и присутствовали при его рождении. Мы должны были успокаивать Томаса, который очень переживал. Его привязанность к Кристабель была такой нежной и искренней, что я подумала, какую замечательную шутку сыграла с нами судьба в тот день, когда мы пошли на Темзу.
Роды были долгими и трудными. Но, несмотря на это, в положенное время мы услышали крик ребенка. Радость, отразившаяся в тот момент на лице Томаса, глубоко тронула меня. Мы замерли в ожидании. Наконец, появилась повивальная бабка.
— Мальчик! — сказала она. В комнате воцарилась тишина. Томаса переполняла радость, и он не мог вымолвить ни слова. Потом сказал:
— А моя жена?
— Очень устала, она не может принять вас пока что…
В ее голосе послышалось предупреждение, и меня пронзил страх. Я взглянула на Томаса и увидела, как радость его постепенно угасает.
— Это был тяжкий труд, — сказала мать. — Когда она отдохнет, все будет в порядке.
* * *
В течение следующих нескольких дней все переживали за здоровье Кристабель: ее охватила лихорадка. Отец послал к ней нашего доктора, еще он привез в Грассленд Мэйнор одного из королевских врачей. Я была рада, что он так поступил: это доказывало, что он испытывает к своей дочери какие-то чувства.
Моя мать и я больше времени проводили у Кристабель, чем в Эверсли-корте. Вместе мы ухаживали за ней и обрадовались, когда увидели, что постепенно дело идет на поправку.
— Скоро она выздоровеет, — сообщила я Томасу.
Он схватил меня и крепко прижал к себе. Я была очень тронута и одновременно с тем удивлена, что Кристабель может пробудить в человеке подобную привязанность.
Что касается ребенка — его окрестили тоже Томасом, — то он благополучно рос, даже не подозревая о той трагедии, которая чуть было не разыгралась после его родов. Доктора сказали, что Кристабель должна быть очень осторожной и ни в коем случае в течение нескольких лет не рожать детей.
Рождество пролетело незаметно, и приближался Новый год. Маленькому Томасу мы подыскали хорошую кормилицу, и неприятностей он пока что никаких не доставлял. Он был хорошеньким и очень сильным малышом, к великой радости его родителей.
Больше всего в жизни Кристабель не хватало того, что сейчас она в полной мере обрела, — любви. Теперь она и сама научилась любить других, и я никогда не встречала женщины, которая была бы больше счастлива своей судьбой, чем Кристабель.
Отец признался матери, что Кристабель — его дочь, на что она ответила, что уже давно об этом догадывалась и теперь хочет сделать для нее как можно больше, чтобы заставить ее забыть о годах, проведенных ею в доме викария.
Однажды в холодный январский полдень, когда северный ветер с яростью штурмовал стены замка и так приятно было сидеть перед камином, Кристабель пришла ко мне.
— Как все-таки странна эта жизнь, Присцилла! — обратилась она ко мне. Всего год назад у меня не было ничего, будущее казалось мрачным, я страшилась его. А потом вдруг все изменилось: ко мне пришло счастье, о котором я даже никогда не мечтала!
72 
