52 
— А как и когда он умер?
— Это было… ужасно. Я каждый день думала о том, что, если бы нашла его раньше, папа остался жив. Если бы больше помогала ему, он не уставал бы так сильно. Он совершенно не заботился о себе. И знаешь, все эти «если бы» сводили меня с ума. — Оливия посмотрела на свои пальцы, они дрожали. Майкл потянулся и прикрыл их своими сильными горячими ладонями.
— Я знаю, что ты чувствуешь, — сказал он. — Мне довелось пережить ощущение невосполнимой потери после твоего ухода. Но я — взрослый человек… Ты же была в отчаянии, увидев отца.
Она внимательно посмотрела на него. В глазах Майкла читалась безграничная нежность.
— Да, чуть не сошла с ума, пока бежала домой к телефону. Я очень испугалась. Позвонила в скорую, но знала, что было уже слишком поздно. Решила сообщить соседу, чтобы тот приехал со своим трактором. Мне самой было не по силам достать его. Кошмар! А потом… столько всего надо было сделать: похороны, приведение в порядок фермы для продажи… Соседи повели себя безукоризненно. То и дело являлись адвокаты и агенты по недвижимости, с которыми нужно было вести дела. Не было времени плакать. А когда все закончилось, было уже слишком поздно. Меня словно заморозили. Но шли дни, я перебралась в Сидней, поступила на кинематографические курсы и задвинула прошлое в глубину моей памяти. Продолжала жить так, как хотелось бы ему.
— Ты никогда не рассказывала мне всего этого!
Раньше, когда Майкл расспрашивал о ее родителях, Оливия отделывалась односложными фразами. Он уважал ее очевидное нежелание обсуждать их уход в мир иной.
— Я никогда и ни с кем не делилась этими переживаниями.
— Если бы я только знал…
Оливия захотела освободить руки из его ладоней, но вместо того, чтобы отпустить, Майкл привлек жену к себе еще ближе. Она прижалась щекой к его рубашке, почувствовала запах кожи и услышала, как сильно бьется его сердце.
Это были нежные объятия — редкие и необычайно ценные. Оливия испытала ошеломляющее чувство радости. Так много времени прошло с тех пор, как они в последний раз были столь близки эмоционально! Но, может быть, теперь все слишком поздно?
Сейчас в его прикосновениях не было страсти. Это напоминало недавние объятия Винса. Майкл видел, что жена нуждается в заботе, доброте и проявлял их.
Но не доброты она ждала от него! Оливия с вожделением прижалась к горячему телу Майкла, но затем заставила себя отстраниться. Его руки мгновенно напряглись, но он тут же отпустил ее.
Она гордо вскинула голову и посмотрела на Майкла. Выражение его лица показалось ей несколько обескураженным и напряженным. Ей вспомнилось, как искренне он говорил, что любит ее. Но неужели ее угораздило убить эту прекрасную любовь своим презрением и отказом разделить его страсть?
— Оливия, — сказал он хриплым голосом, — нам надо поговорить.
Она почувствовала себя трусихой. Да, поскольку боялась касаться того, о чем Майкл собирался с ней беседовать. Возможно, он больше не хотел ее. Или его мучили подозрения, что Винсент проводит время с Дейзи. Нетрудно догадаться, что Майклу не жаль было бы расстаться со своей бывшей романтической привязанностью лишь в том случае, если бы он мог надеяться на возобновление отношений с женой.
Зазвонил телефон и грубо вернул Оливию в реальность. Было уже поздно для каких-либо звонков. Майкл подождал, пока позвонят четыре раза, тихо выругался и подошел к телефону. Разговор был коротким. Он почти сразу положил трубку. Повернувшись к Оливии, грустно произнес:
— Плохие новости. Отца отвезли в больницу с подозрением на сердечный приступ.
10
— О, Майкл! — Оливия кинулась к нему, но тот уже выходил из комнаты.
— Мать вне себя от горя, — бросил он на ходу, торопясь в спальню. — Мне лучше поехать туда прямо сейчас.
Схватив с туалетного столика бумажник и ключи от машины, Майкл достал из гардероба куртку.
— Я поеду с тобой! — решила Оливия. Она побежала в свою комнату, сунула ноги в туфли и догнала мужа в дверях.
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем они добрались до больницы. Питер Битен лежал в палате интенсивной терапии. Они увидели Мэри и Риту в комнате для посетителей. Обе казались очень бледными. Оливия отметила, что это был единственный случай, когда обе женщины не выглядели безукоризненно.
— Майкл! Слава Богу! — Мэри бросилась к сыну.
52 
