читайте - не пожалеете 
47 
Свет лампы окрашивал все в желтый цвет. Роман не подумал зажечь свечи. Но мог видеть Черити во всем блеске: ее глаза потемнели и не отрывались от него, ее губы изогнулись, когда он прижал Черити к себе, чтобы поцеловать. Роман не подумал включить музыку. Но ее ночная рубашка шептала, когда она обняла его. Это был звук, который Он запомнит навсегда. Через открытое окно проникал воздух, донося аромат цветов. Но именно запах кожи Черити наполнял Романа. Именно ее вкус вызывал томление.
Легко, будто боясь, что может сделать ей больно одним лишь прикосновением, он накрыл руками ее грудь. У Черити перехватило дыхание, а затем с ее губ где-то возле его шеи сорвался стон. Роман знал, что ничего не могло возбудить его более.
Затем руки Черити коснулись рубашки Романа, ёе пальцы расстегивали пуговицы, но Черити смотрела ему прямо в глаза. Они были темны, глубоки и трепетны, как воды, окружающие ее дом. Он мог читать в них все то, что Черити чувствовала.
— Я хочу коснуться тебя, — проговорила она, срывая рубашку с его плеч.
Черити посмотрела на Романа — на его напряженные мышцы, на блестящую кожу, — и ее сердце бешено застучало.
В нем чувствовалась сила, которая возбуждала, вероятно, потому, что Черити понимали: Роман может быть безжалостным. В его теле была жесткость, дающая Черити понять, что Роман — мужчина, который воевал и будет воевать в будущем. Но сейчас его руки были нежны, почти нерешительны. Возбуждение Черити росло, но она не боялась.
— Такое ощущение, что я хотела коснуться тебя всю свою жизнь. — Она пробежала кончиками пальцев по повязке на его руке. — Болит?
— Нет. — Каждый мускул в теле Романа был напряжен. Когда Черити провела руками от его талии до груди, он уже не мог понять, как человек способен одновременно приносить муку и мир. — Черити…
— Просто поцелуй меня, Роман, — пробормотала она.
И Роман не мог сопротивляться. Он задавался вопросом, что Черити попросила бы у него, знай, что он не способен отказать ей в данный момент ни в чем. Отринув отчаяние, Роман продолжил гладить ее, пока не ощутил дрожь.
Он знал, что может доставить ей удовольствие. Потребность сделать это тяжело пульсировала в нем. Роман мог воспламенить ее страсть. И стремление разжечь эту страсть пробежало по нему, как лесной пожар. Касаясь Черити, Роман знал, что может сделать ее слабой или сильной, дикой или безвольной. Но при осознании этого его наполнила не сила. Его наполнило благоговение.
Черити без вопросов и ограничений дала бы ему все, о чем он попросил. Эта сильная, прекрасная, сексуальная женщина принадлежала ему. Это не было сном, от которого он пробудится в разочаровании посреди ночи. Это не было желанием, и Роману не надо было притворяться, что он никогда не испытывал его. Это было реальностью. Черити была реальной, и она ждала его.
Роман мог бы сорвать с нее ночную рубашку одним движением руки. Но вместо этого он расстегивал пуговицу за пуговицей, слыша, как убыстряется ее дыхание. Его губы следовали за узкой тропой открытой кожи мягкими, долгими поцелуями. Пальцы Черити впились в его спину, затем сделались безвольными, когда ее начала сотрясать дрожь. Она могла только стонать, когда его язык увлажнял ее кожу, дразня и опаляя. Ночной воздух шелестел над ними, пока Роман раздевал ее. Затем он приподнял Черити, баюкая на своих руках.
Черити прижалась к Роману, ее сердце бешено стучало у его губ. Роману нужен был момент, чтобы собраться, суметь довести ее до черты и проводить дальше. Роман использовал все свое умение, чтобы заставить ее перейти грань рассудительности.
Тело Черити напряглось. Роман наблюдал, как ее потрясенные глаза открылись. Она выдохнула его имя, а затем Роман накрыл ее губы своим ртом, чтобы поглотить ее долгий, низкий стон, когда ее тело стало безвольным.
Черити казалось, что она скользит, как вода, через его пальцы, когда Роман вновь опустил ее на постель. К его удовольствию, возбуждение Черити было мгновенным при легчайшем его прикосновении.
Это было невероятно. Невероятно чувствовать так много и все равно нуждаться в большем. Черити слепо потянулась к нему. Новое удовольствие затопило ее, пока наконец ее руки не стали казаться слишком тяжелыми, чтобы двигаться. Она была пленницей, восхитительно готовой к неистовым ощущениям, которые Роман пробуждал в ее теле. Черити хотелось обвиться вокруг него, держать его в объятиях. Роман позвал ее в долгое, медленное путешествие по местам, которые она никогда не видела, по местам, которые она никогда не хотела покидать.
47 
