27 
Боясь, что он заметит ее изучающий взгляд, Лидия перевела глаза на его руки, державшие поводья. Черные кожаные перчатки были подвернуты и открывали запястья, поросшие редкими темными волосками. Поводья он держал с кажущейся небрежностью, но упряжка повиновалась малейшему движению его рук. Необычайно сильные — но какими нежными, должно быть, могли они быть. А какими были они, когда он прикасался к своей супруге?
От подобных мыслей голова опять пошла кругом, и Лидия, заставив себя отвлечься от сидевшего рядом мужчины, принялась рассматривать окрестности. Впереди вытянулись цепочкой другие фургоны — штук, наверное, десять. Повернув голову, она посмотрела назад — при этом крепко держась за сиденье, чтобы не упасть снова. Но за фургоном ей было мало что видно, а слишком сильно перегибаться назад она опасалась.
— Где мы? — спросила она.
Вокруг простиралась зеленая, покрытая пышной растительностью равнина, усыпанная пестрыми созвездиями диких цветов. Ее окаймляли невысокие пологие холмы, поросшие густым лесом.
— К востоку от Мемфиса.
Росс почти оправился от случившегося, однако еще не вполне, и сейчас проклинал свою чувствительность — именно так оценил он свое состояние, когда увидел ее, прижимавшую к груди его сына. Слава Богу, что ей еще не пришло в голову совсем опустить корсаж — как прошлой ночью. В этот раз она лишь расстегнула его до пояса, высвободив для Ли одну грудь. Росс, несмотря на всю свою неприязнь, был до глубины души поражен выражением глубокого покоя, озарившим ее лицо, легкой улыбкой, приподнявшей уголки ее губ. Любой мужчина был бы рад видеть такое выражение на лице той, которая с ним рядом.
Росс раздраженно заерзал на сиденье. Какого черта эти мысли лезут в голову? Никогда еще ни одна женщина не смотрела на него с такой вот зовущей улыбкой. В молодости, буйной и беспорядочной, его интересовали лишь шлюхи. По сути, торговки, которые неизменно торопили его, чтобы побыстрее принять очередного покупателя.
А потом в его жизни появилась Виктория. Женщина, от которой он никогда не ожидал такого рода страсти. Ведь дамы ее круга не очень-то любят заниматься этим, да он был бы и неприятно поражен, если бы она оказалась иной. Но она была неизменно терпелива и уступчива с ним… даже нежна порою. Никогда не говорила «нет» — но никогда и не обнаруживала желания.
Он никогда не полюбит другую. Об этом нечего даже и говорить. Хотя неплохо, когда вдруг кто-то улыбнется тебе такой вот улыбкой, какую он видел на лице Лидии… Бог мой! Он уже называет ее мысленно Лидией!
Из какой преисподней свалилась она на него? До сих пор он чувствовал ее горячую ладонь у себя между ног. И руку до сих пор жгло от прикосновений ее груди.
Росс с шумом прочистил горло, словно сплевывая эти неизвестно откуда взявшиеся мысли.
— Может, послезавтра уже удастся перейти реку.
— Миссисипи?
Тупая эта девица, что ли?
— Разумеется, Миссисипи, — ответил он с хмурым недоумением.
— Вовсе не обязательно так уж важничать, — огрызнулась она. Выставив ее невежество, он словно дал ей пощечину. Конечно, она слышала о Миссисипи, но понятия не имела, где в точности эта река находится. Она ведь ходила только два года в начальную школу, а потом мама перевезла ее к Расселлам. И если она чего-то не знала — это была совсем не ее вина.
— Если не наденете шляпу, то обгорите, — проронил Росс, взглянув на уже начавший краснеть кончик ее носа.
— Нет у меня шляпы. — Взгляд, обращенный на него, вполне можно было назвать холодным и высокомерным.
Росс хлестнул вожжами по спинам лошадей, словно вымещая на них свой гнев. Почему эта девица так раздражала его — он и сам не знал. Может, он неважно себя чувствует…
Мимо их фургона то и дело рысцой проезжали всадники.
В основном это были знакомые Росса, и ему приходилось с неохотой представлять Лидию: «Это вот Лидия. Она ухаживает за Ли». Мужчины галантно приподнимали шляпы и называли себя. Она застенчиво опускала глаза, но во взглядах мужчин было скорее любопытство, нежели презрение, которое она ожидала увидеть.
Волноваться заставил ее лишь Скаут. Он прямо ел ее взглядом, а Россу ответил хитрой ухмылкой. «Рад с вами познакомиться, Лидия». Ей запомнились его длинные, светлые бакенбарды и густые, почти белые от солнца усы. Такому Лидия и на грош бы не поверила; к счастью, большую часть времени он находился далеко от каравана; работа же его, похоже, встречала всеобщее одобрение. Он ухитрился так спланировать путь, что, где возможно, они ехали по дорогам, а в другое время — по плотной, ровной ничейной земле. Пообещав, что, если все будет удачно, они каждую ночь смогут вставать лагерем у источника, он, похоже, был полон решимости выполнить свое обещание.
27 
