80 
Никогда в своей жизни она не хотела так отчаянно сильно. Она желала, чтобы тот, кто говорил, просто исчез. Она не хотела возвращаться к реальности, не хотела думать о последствиях того, что она собиралась сделать. Не хотела возвращаться к множеству вопросов, с которыми ей придётся столкнуться: о Дэйгисе, о её местонахождении, о ней самой.
Они застыли в этот интимный момент, ибо им хотелось пребывать в нём жалкую вечность, потом Дэйгис содрогнулся и, поддерживая рукой её зад, прислонил её к камню и сместил её руку. Ей было очень трудно заставить себя выпустить его, и они вели короткую, молчаливую, дурацкую битву, в которой он победил, что, возможно, как она неохотно признала, было единственно справедливым, ибо это была его часть тела. Он неподвижно стоял, делая размеренные вдохи-выдохи, потом опустил её на землю.
У него ушло несколько минут, чтобы застегнуть свои джинсы. Уронив свою голову вперёд, приблизившись губами к её уху, он сказал с акцентом, усиленным желанием, «Не будет никакого возврата от этого обратно, девочка. Даже не думай говорить мне позже, что не поимеешь меня. Ты будешь иметь меня». Потом резко, обняв её талию своей сильной рукой, он повернул их обоих, чтобы поприветствовать незваного гостя.
У всё ещё испытывающей головокружение и задыхающейся от желания Хло ушло несколько минут, чтобы сфокусировать взгляд. Когда она это сделала, то испуганно обнаружила, что туман рассеялся так же полностью, как ураган, оставив ночь, купающуюся в жемчужном сиянии полной луны, парящей прямо за могучими дубами, возвышающимися вокруг круга камней. Она отказывалась задерживаться на том обстоятельстве, что совсем недавно не было никаких дубов вокруг круга камней, а только широкий простор аккуратной лужайки. Если бы она думала об этом чуть дольше, то снова бы почувствовала тошноту.
Вместо этого она сконцентрировалась на высоком, пожилом мужчине с белоснежными волосами до плеч, одетом в длинное синее одеяние, который стоял в десяти шагах от них, повернувшись к ним своей узкой спиной.
«Ты можешь уже повернуться», рявкнул ему Дэйгис.
«Я дал вам столько уединения, сколько смог», пробормотал, защищаясь, мужчина, сохраняя застывшую позу.
«Пожелай ты дать мне уединение, то направился бы прямиком обратно в замок, старик».
«Да», ответил ему резко мужчина, «чтобы ты смог снова исчезнуть? Думаю, нет. Я потерял тебя однажды. Я не стану снова тебя терять».
С этим пожилой мужчина повернулся лицом к ним, и глаза Хло широко распахнулись от изумления. Она видела его где-то раньше! Но где?
О, нет. Так же быстро, как пришло ей это на ум, она отвергла это, качая головой. Ранее днём, в портретной галерее в замке Мэгги МакКелтар. Она видела несколько его портретов, выставленных в секции, где полдюжины других картин вокруг них были убраны, оставив большие, тёмные пятна на стене. Частично это притянуло её взгляд к ним. Мэгги сказала ей, что другие портреты именно из этого столетия - пятнадцатого - были сняты и отосланы для реставрации.
Лицо этого мужчины задержалось в её голове, потому что она была очарована его поразительным сходством с Эйнштейном. С его белоснежными волосами, яркими карими глазами, испещрёнными тонкими линиями, и глубокими морщинками, берущими в скобки его рот, мужчина выглядел в нервирующей степени похожим на великого физика-теоретика. Альберт, только немного напоминающий колдуна. Даже Гвен согласилась с солнечной улыбкой, когда Хло подметила это.
«К-кто эт-то?», спросила, заикаясь, Хло у Дэйгиса.
Когда Дэйгис не ответил, пожилой мужчина запустил обе руки в пучки белых волос и нахмурился. «Я его отец, м'дорогая. Сильвен. Как я думаю, он рассказал тебе не больше, чем Драстен Гвен до того, как доставил её сюда. Это так? Или ты ей даже этого не сказал?» Он бросил обвиняющий взгляд в сторону Дэйгиса.
Дэйгис был таким же неподвижным, как камень позади неё. Хло взглянула на него, но он не посмотрел на неё.
«Ты сказал, что твой отец умер», сказала она беспокойно.
«Так и есть», согласился Сильвен, «в двадцать первом веке. Но не в шестнадцатом столетии, м'дорогая».
«Хах?», Хло сморгнула.
«Покажется довольно странным, если задуматься над этим», признал он с задумчивым выражением лица. «Словно я бессмертный в моём собственном срезе времени. Вызывает у разумного человека дрожь».
80 
