47 
— Горнолыжные?
— Точно! Вот такие. И у каждого в руке была спортивная сумка на длинном ремне. Мне нравится наблюдать за людьми, особенно когда они меня не видят. А эти двое были настоящие атлеты.
— Возраст?
— Я не знаю. Честное слово. Я же не видела их лиц, на них были эти шапочки, Натянутые прямо на нос, и вообще, я смотрела на фигуры. Но знаете, что еще я потом вспомнила и удивилась? Я их не слышала. Я хочу сказать, они не только не разговаривали, я не слышала их шагов. Если бы я не подошла к поручню в тот самый момент, когда они проходили мимо, я бы понятия не имела, что они там.
— Давайте поднимемся на крышу, Хильди. — Ева встала и направилась к двери. — Еще раз пройдем все поэтапно.
— Это след, — сказала Пибоди, когда они снова оказались на тротуаре. — Хоть и небольшой, но все-таки след.
— Это деталь. А детали очень важны. — Ева подошла к дому Свишеров, повернулась и посмотрела вверх, на крышу, на которой они только что побывали вместе с Хильди. — Они бы ее заметили, если бы им пришло в голову посмотреть вокруг. Они бы увидели, как она там стоит, заметили бы хотя бы силуэт. Но они уже сделали дело и были очень уверены в себе. Они не спешили, просто шли маршевым шагом к Седьмой авеню. Где-то у них была машина, пари держу. Законно запаркованная на уличной стоянке или в гараже. Уличная стоянка, конечно, лучше: не надо заполнять бумаги. Но на улице не так-то просто найти место, заранее на это рассчитывать нельзя, стало быть, не исключен и гараж.
— Угнанная машина? — предположила Пибоди.
— Было бы глупо. Глупо, потому что это оставляет след. Попробуй что-нибудь украсть, владелец тут же заявит. Можно, конечно, взять машину, сданную на длительное хранение, а потом поставить ее на место, пока не хватились. Но зачем? Все оборудование у них при себе, и оборудование, заметь, не дешевое. У них есть деньги. А значит, есть и собственный автомобиль, можешь не сомневаться. Скорее всего, не броский, не шикарный. — Ева покачалась с каблука на носок. — Обычная машина, и водитель наверняка соблюдает все правила движения.
Она направилась к Седьмой авеню тем путем, которым ушли преступники, восстанавливая их действия.
— Дело сделано, они покидают дом, уходят. Без спешки, без шума. Смотрят направо и налево — это у них отработано, — но им и в голову не приходит взглянуть вверх, и это прокол. Легкая небрежность, а вернее, излишняя самоуверенность. Возможно, они слегка под кайфом от только что пролитой крови, хотя ведут себя сдержанно. Но профессионал ты или нет, а убийство все-таки ударяет в голову, что ни говори. Идут молча, никаких разговоров. Идут прямо к машине, никуда не отклоняясь. Грузят сумки в багажник — их можно будет почистить или уничтожить позднее. Назад в штаб-квартиру.
— В штаб-квартиру?
— Держу пари, они именно так это и называют. Есть такое место, где они отчитываются о проделанной работе, обмениваются рассказами о проведенных операциях, тренируются, чистят перышки. И, держу пари, это место глубоко законспирировано.
Ева взяла их след. Она знала, что это ненаучный термин, но это был правильный термин. Она взяла их след и знала, что не упустит его, пока не найдет их.
На углу Седьмой авеню Ева огляделась. Сколько им пришлось пройти пешком? Сколько людей видели как они идут от мертвого дома, унося в своих спортивных сумках свежую кровь?
Всего лишь двое парней, возвращающиеся домой после быстрой разовой ночной работы.
— Отлови мне Бакстера, — приказала Ева. — Мне нужны имена.
Ее звали Мередит Ньюман. У нее была слишком большая рабочая нагрузка и слишком маленькая зарплата. Она всегда была рада сообщить об этом любому, кто хотел ее слушать. А с другой стороны, ей нравилось представлять себя современной мученицей, проливающей кровь и пот ради правого дела.
Раньше, в молодые годы, она воображала себя крестоносцем, работала и училась со страстью новообращенной. Но год на работе превратился в два, потом в пять, тяжелая нагрузка, бедность и безнадежность «правого дела» стали сказываться на ней.
В своих тайных фантазиях она представляла, как встречает сексуального красавца, буквально купающегося в деньгах. Она бы уволилась с работы. Ей никогда больше не пришлось бы копаться в бесконечных бумажках и проводить изнурительные проверки на дому. Ей никогда больше не пришлось бы сталкиваться с избитыми женщинами и детьми.
Но пока тот прекрасный день еще не настал, приходилось работать.
47 
