42 
Что ж, быть может, это было справедливо.
— В таком случае ты стесняешься прикасаться ко мне или желать меня.
Мимолетный вздох нарушил тишину вестибюля.
— Нет.
— В таком случае ты бы смотрела на меня и дотрагивалась открыто, без всякой сдержанности.
Энн моментально обернулась. Стыд боролся с желанием, непосредственность — с чувством самосохранения.
— Ты это имела в виду, когда говорила, что намерена получить от меня все?
Теперь Майкл не думал о том человеке, пока не думал, до вечера.
— Да. — Энн решительно запрокинула голову. — Скажи, если женщина хочет поцеловать у мужчины bitte, как говорят об этом французы?
В кебе Майкл ожидал такого вопроса, но теперь он застал его врасплох. Он слишком ясно представил эту картину и оценил ее порыв доставить наслаждение наемному мужчине.
Пять лет ни одна женщина не принимала его в рот. Какое-то мгновение он думал, что прямо на месте кончит, как случилось, когда его впервые ласкала мадам.
— Bonjour, monsieur. — Гулкое эхо шагов быстро приблизилось к ним. — Мадемуазель.
Лицо Энн потускнело, она снова превратилась в сдержанную старую деву. А Майкл еще так мало успел. И времени оставалось совсем немного. Он встревоженно наблюдал за Энн, пока Рауль, не говоря ни слова, принимал ее плащ. Он мог читать ее мысли, словно женщина произносила их вслух. А выражение лица было точно таким же, как в ателье, когда он представлял ее мадам Рене.
Ее волнует то, что дворецкий знает, что она купила услуги Майкла. Она потупила глаза и уставилась на влажное пятно на его брюках. Кровь бросилась ей в лицо, но то был не румянец возбуждения.
Рауль крепко ухватил золотой набалдашник трости Майкла — пальцы в белой перчатке коснулись искромсанной шрамами кожи.
— Изволите сегодня ужинать, месье?
Энн вскинула голову. Ее осенило, каков должен быть буквальный перевод французского эквивалента слова «сперму». А фиалковый взгляд Мишеля подтверждал: да, она вполне съедобна.
— Да, — бесстрастно ответил он. — Сегодня мы с мадемуазель собираемся ужинать дома.
Энн провела розовым кончиком языка по губам. Тело Майкла напряглось.
— Позвольте вашу шляпку, мадемуазель, — повернулся к ней Рауль.
Энн машинально потянулась к голове, но остановленная взглядом Майкла рука застыла на полдороге. Красные пятна на ее лице слились в сплошной багрянец. Покусывание. Полизывание. Поцелуи. Точно так же ее губы ответят на мучительную ласку пера. И поцелуй его пениса.
Энн медленно опустила руку.
— Спасибо, я предпочитаю, чтобы шляпка осталась со мной.
Майкл резко выдохнул. Невероятно, но его эрекция усилились.
— Как вам угодно. — Дворецкий терпеливо тянул руку в белой перчатке, чтобы принять ее черные, шелковые. — Мадемуазель может познакомится с меню.
— Нет, спасибо. — Энн отвернулась от Майкла и уперлась взглядом в черный галстук дворецкого, потом посмотрела на молочно-белую стену: на что угодно, лишь бы не встречаться глазами с Раулем. А тот безучастно таращился на ее шляпку, нисколько не интересуясь ее смущением. Женщина неловко расстегнула плащ. — Я уверена, все, что бы ни приготовил ваш повар, будет замечательно.
— Слушаюсь. — Рауль спокойно принял ее черный гренадиновый плащ. — Благодарю вас, мадемуазель.
— Мы будем ужинать и восемь, — холодно распорядился Майкл, не сводя взгляда с Энн.
— Я сообщу повару, месье.
Майкл протянул ей руку — открыто, при посторонних, при свете дня, без всякого стеснения. А она из-под полей шляпки долго смотрела на его шрамы. Этой рукой он ее ласкал, этими пальцами проникал в глубины ее тела. Наконец, развернув плечи, она тоже подала ему руку.
Друзья. Любовники. Узы стали нерушимыми. Она не отвернется от него. А он возьмется ее защищать. Как — он еще не знал. Удовлетворенный ее чувственностью, понимая, что она его не оттолкнет, Майкл выпустил руку женщины и, положив ладонь ей на талию, повлек к лестнице: удары сердца отсчитывали пройденные ступени.
— Месье, вам почта. — Голос Рауля отразился от высокого потолка и крашеных стен. — Я отнес ее в кабинет.
Майкл ни на секунду не задержался.
— Хорошо, посмотрю позже.
Гораздо позже. Ведь смерть была невероятно близка. Пусть его старая дева не подпускает ее к себе хотя бы еще денек…
Энн ухватилась за искусно отлитые перила. Пять лет назад балюстрада была из дерева. Диана скатывалась по отполированным перилам прямо в его объятия и на его ждущий член.
42 
