141 
Пруденс сжала ноги на его пояснице и мягко простонала его имя. И этот тихий стон был похож на прикосновение к спусковому крючку заряженного пистолета. Себастьян взорвался внутри ее лона и пролился в него живительной влагой.
Он крепче обнял подрагивающее тело Пруденс и спрятал лицо у нее на шее, сдерживая слезы, зная, что должен дать ей уйти, прежде чем она поймет, как низко он готов пасть, чтобы удержать ее рядом с собой.
Пруденс проснулась, лежа на животе в путанице одеял. Она открыла глаза, затем снова сонно закрыла их и глубже зарылась в вересковую подушку. Ее руки сжались в кулачки, и, гибко выгнув спину, юная женщина сладко потянулась и зевнула. Кот Себастьян лежал, свернувшись, у ее ног. Место на кровати рядом с ней было пустым и холодным. Она провела рукой по слабому углублению в вересковом матрасе, где спал Себастьян, уверяя себя, что их занятия любовью не были сном.
«Спал» было слишком мягко сказано. После сегодняшней ночи любви никто не обвинит Себастьяна Керра в том, что он не знает цену своим деньгам.
Пруденс села, радуясь слабому томлению тела, легким болезненным ощущениям в нижней части живота.
Дверь распахнулась. Она натянула одеяло на колени, борясь с внезапным смущением.
Плетеная корзинка свисала с руки Себастьяна. Она обычно собирала в нее яйца. Пруденс радостно потянулась к мужу, но он едва удостоил ее взглядом. Сердце ее упало в предчувствии беды.
Она растерянно наблюдала, как Себастьян сложил свою единственную сменную рубашку и сунул ее в корзину.
— Надеюсь, коту Себастьяну будет удобно путешествовать здесь, — сказал он, не глядя на нее. — Ты не должна допустить, чтобы он снова убежал. В следующий раз он может не быть так удачлив.
Пруденс уставилась на пыльное пятно на полу, где еще вчера стоял ее сундук. Внезапно она поняла яростное отчаяние любви Себастьяна прошедшей ночью, мучительный голод его прикосновения. Он намеревался больше никогда не видеть ее. Никогда. И он прощался с нею навсегда.
— Я не поеду.
Он не обратил внимания на ее слова, словно и не слышал их.
— Можешь взять повозку, чтобы добраться до Мак-Кея. Я пошлю за ней Джейми завтра. Я написал это заявление, заверяющее, что наш брак был недействительным и что я согласен на его расторжение.
Себастьян положил бумагу в карман ее редингота.
— Я только не был уверен, «расторжение» пишется с одной или двумя «с»?
— С одной, — прошептала она.
Он взял на руки кота, явно намереваясь посадить его в корзину, но Пруденс выхватила озадаченное животное и прижала его к груди, гневно глядя на Себастьяна.
— Так же ты собираешься поступить и со мной? Засунуть в повозку и отправить?
Себастьян провел рукой по волосам и наконец осмелился встретиться с ней взглядом. Глаза его были полны отчаяния и боли, но на лице была написана уверенность в правильности выбранного решения.
Кот Себастьян извивался в ее руках, оставляя на нежной коже глубокие царапины, но Пруденс не замечала этого. Себастьян протянул руку и мягко забрал у нее возмущенное животное.
Он посадил кота в корзину, поглаживая пушистый мех.
— Мак-Кей сдержал свое слово, а я сдержу свое. У меня немногое осталось, но мое слово что-то еще значит. Я хочу, чтобы ты вернулась в Англию. Там твое место. Забудь обо мне. Ты не нужна мне в моей жизни. Я не хочу тебя в своей жизни, — глухо проговорил он и, не обращая внимания на жалобное мяуканье, закрыл крышку и закрепил застежку.
— Ты меня не любишь?
Руки Себастьяна дрогнули. Сколько раз эта храбрая нежная женщина удерживала в себе этот самый вопрос, сталкиваясь с рассеянной любовью отца или эгоистичной привязанностью Триции? Он не обладал красноречием и не мог описать ей, какой восхитительной и ужасной бывает любовь. Брендан Керр любил его мать. Он похитил ее из мести, но удерживал ее при себе, одержимый мрачной, испепеляющей любовью к ней. Себастьян до сих пор помнит отчаянные мольбы отца, когда он выпрашивал у гордой, не сломленной его издевательствами девушки малую крупицу любви в ответ. Это единственное, в чем она могла ему отказать. Поэтому он использовал свои кулаки, чтобы выбить из нее эти слова.
Себастьян застегнул корзину и развязно улыбнулся.
— Нет, я не люблю тебя.
Пруденс побелела. Он пожал плечами.
— Я находил твою невинность интригующей. Женись я на Триции, ты была бы удобной любовницей. Мне не нужно было бы уезжать из дома в поисках удовольствий. И, разумеется, я считал тебя приятным развлечением в последние недели, полные забот. Уверен, ты понимаешь. Развлечения — такая редкость в этих краях.
141 
