Особенно,... 
43 
Дядя Карл рассмеялся высоким, скрипучим смехом, хитро посмотрел на меня, и я в очередной раз подумала о том, что он, наверное, в курсе всего происходящего, а вся забывчивость и напускная старческая немощь, которые он порой выказывал, — лишь неотъемлемая часть той роли, которую он играет.
— Ты имеешь в виду Джесси? — спросил он.
— Это огромное искушение для человека, у которого нет состояния и который беспокоится о будущем.
— Джесс всегда сумеет пристроиться.
— Не сомневаюсь, но вряд ли у нее будут такие возможности, как здесь. Я буду предельно откровенна, дядя Карл.
— О, меня всегда пугает, когда люди собираются говорить предельно откровенно. Я никогда не встречал человека, который был бы полностью откровенен. Небольшая доля правды — да, но абсолютная откровенность…
— Я надеюсь, вы не обидитесь, но я буду беспокоиться, зная о вашем положении.
— Все в порядке. Завещание у старого Розена.
— Джесси об этом не знает.
— Бедная Джесс, какой удар для нее!
— Она считает, что та бумага, которую вы подписали, дает ей право наследования вашего имущества. Не слишком-то мудро с вашей стороны, дядя Карл.
— Нет, — согласился он, — но вся моя жизнь соткана из не слишком-то мудрых поступков.
— Видите ли…
Старик посмотрел на меня одобряюще:
— Скажи точнее, что ты имеешь в виду, моя дорогая.
— Очень хорошо. Я беспокоюсь о вас. Я не могу спокойно вернуться домой, думая, что вы можете оказаться жертвой…
— Преступления?
— Несчастного случая, — смягчила я. — Дядя Карл, Джесси должна узнать о том, что вы подписали завещание и что…
— И что она мало выгадает с моей смертью, — закончил он.
Кажется, дядя Карл читал мои мысли. Я подумала, что он играет свою роль так же хорошо, как и все остальные.
— Да, — подтвердила я, — да. Он кивнул:
— Ты хорошая девочка, и я рад, что когда-нибудь все это станет твоим. Ты распорядишься всем правильно, и твои дети будут управлять этим имением в соответствии с желанием предков, которые наблюдают за нами с небес или из ада, что мне кажется более вероятным для большинства из них.
— Вы все шутите, дядя Карл.
— Жизнь — неплохая штука. Она вроде спектакля. Жизнь — это игра, а люди в ней актеры, так ведь? Вот о чем я частенько задумываюсь. Мне нравится играть. Я хотел бы стать актером. В нашем роду не было актеров. Нашим предкам уж точно не понравилось бы. Поэтому только и остается, что сидеть в ложе и смотреть на происходящее. Мне всегда нравилось это, Карлотта, прошу прощения, Сепфора. Я всегда любил наблюдать за людьми, как они собираются действовать, какую роль они хотят сыграть.
— То есть, дядя Карл, вы сами создаете ситуацию и смотрите, кто и как из нее выпутывается?
— Нет, нет, не так. События идут своим чередом, а я наблюдаю. Мне, конечно, нравится и самому приложить руку.
Старик снова засмеялся. Смех был какой-то странный, и я подумала: «Он считает жизнь пьесой, наблюдает, как мы действуем: он, сидя в своей ложе, ждет, что же люди будут делать дальше».
— Дядя Карл, — повторила я. — Я хочу, чтобы Джесси знала, что подписанное завещание хранится в конторе адвоката.
Он кивнул.
— Тогда она будет всячески угождать вам, так как сможет наслаждаться таким положением в доме, которое она, без сомнения, ценит, только пока вы живы.
— Умница, — ответил он, — и ты так добра ко мне.
— Ну так вы разрешаете мне все ей рассказать?
— Милое дитя, я никогда не указываю людям, что им следует делать. Это же испортит все представление, не так ли? Каждый должен действовать по-своему. А мне нравится за этим наблюдать.
Дядя Карл был явно со странностями… Я представила его себе несколькими годами раньше. Должно быть, дядя был абсолютно неугомонным человеком. Я уверена, что до женитьбы он жил весьма невоздержанно. А сейчас, когда состарился и практически был лишен подвижности, он создал свой собственный театр теней.
Конечно, дядя Карл многое знал про всех нас и про то, что Джесси ищет только собственную выгоду, а Эймос Керью — ее любовник. Возможно он даже догадывался о наших с Жераром отношениях. И все это представляло чрезвычайный интерес для него. Мы все разыгрывали перед ним пьесу. Страсти, разворачивающиеся перед ним, доставляли ему удовольствие, так как старость лишила его своих.
Дядя не настаивал на моем разговоре с Джесси потому, что его интересовал естественный ход вещей. Он хорошо понимал, что окажется в опасности, если Джесси поверит, что унаследует имение после его смерти. Но из интереса к пьесе он был готов на риск.
43 
