Особенно,... 
39 
— Спасибо вам, — пробормотал Роберт с искренней благодарностью, не зная радоваться ему или сокрушаться. — Я буду у вас ровно через час.
Вилма Келли никогда не видела доктора Уолтера таким — с небольшой щетиной, торчащими в разные стороны волосами и темными кругами под глазами. Он приехал к ней, не опоздав ни на минуту.
— Давайте, я угощу вас чаем. Какой вы любите — с бергамотом, с ванилью, с лимоном? — спросила Вилма, проведя его в гостиную.
Он покачал головой.
— Спасибо, я ничего не хочу.
Вилма внимательно посмотрела в его покрасневшие глаза и по-матерински мягко улыбнулась.
— За чаем и беседовать приятнее.
Роберт провел по волосам рукой, вспоминая, что целую ночь теребил их, а потом даже не взглянул на себя в зеркало.
— Впрочем, вы правы. За чаем разговаривать приятнее. Я люблю ванильный.
Вилма еще раз улыбнулась — грустной, задумчивой улыбкой — и вышла.
Роберт оглядел свою слегка помятую рубашку, дотронулся ладонью до колючего подбородка, еще раз пригладил волосы и махнул рукой, понимая, что привести себя в надлежащий вид все равно не удастся. Перед предстоящим разговором он нервничал как, наверное, никогда в жизни, поэтому, выходя из дома, о своей внешности даже не вспомнил.
Вилма принесла чай в небольших фарфоровых чашках с блюдцами — нежно-розовых, разрисованных фигурками дам и кавалеров в нарядах позапрошлого века, — и конфеты в хрустальной вазочке.
— Угощайтесь, — сказала она гостю, усаживаясь в кресло.
— Спасибо. — Роберт приличия ради отхлебнул из чашки.
— Итак, — произнесла Вилма, разводя руками в стороны; по ее потускневшим глазам было видно, что она тоже сильно расстроена, — даже не знаю, с чего начать…
Завести беседу на интересующую его тему, даже самую деликатную, Роберт умел блестяще. Ему постоянно приходилось общаться с больными, выведывать у них ту или иную важную информацию, и он давно научился задавать наводящие вопросы и настраивать человека на нужный лад. Но сейчас не нашел ни единого подходящего слова и промолчал.
— Видите ли, у нашей Алекс не совсем обычная судьба, — произнесла Вилма. — Вам, быть может, то, что произошло в ее жизни, покажется заурядным и привычным, с подобным вам нередко приходится сталкиваться… — Она тяжело вздохнула, сделала глоток чаю, явно размышляя о том, как лучше перейти к главному.
Роберт видел, что разговор с ним о племяннице дается ей с большим трудом, и был безмерно благодарен за то, что она на него отважилась.
С чем мне приходится нередко сталкиваться? — ломал он голову, пока Вилма подбирала нужные слова. С пациентами, с наукой, с болезнями… И что необычного могло произойти в жизни Алекс?
— Пожалуй, я начну с самого начала, — сказала наконец Вилма. Ее взгляд сделался совсем уж безрадостным. — Несколько лет назад наша Алекс познакомилась с одним молодым человеком по имени Нельсон. Он был саксофонистом, играл джаз в группе с несколькими музыкантами.
Роберт напрягся, мгновенно вспомнив высказывания Александры о музыке в целом и о джазе.
— Они влюбились друг в друга без памяти, поженились, — продолжила Вилма. — Я ездила к ним на свадьбу.
Ее глаза почему-то повлажнели, но она не дала воли слезам, ненадолго замолчала, чтобы успокоиться.
Значит, так оно и есть, угрюмо подумал Роберт. Александра замужем. Я влюбился в чужую жену…
— Буквально через три месяца выяснилось, что Нельсон серьезно болен, — вновь заговорила Вилма. — У него обнаружили рак желудка. Слишком поздно обнаружили. Скорее всего повышенная предрасположенность к этому заболеванию передалась ему по линии матери.
У Вилмы защемило в груди, она отвела взгляд в сторону, но рассказ не прервала.
— Бедные дети, как они намучились с этим проклятым недугом, чего только ни сделали, чтобы отделаться от него… — Голос пожилой женщины задрожал.
Теперь Роберту все становилось понемногу понятным. Об участи Нельсона он без труда догадался: не ему было объяснять, к чему приводит рак желудка в запущенной форме. Но его мысли занимала сейчас не смерть бедняги, а страх, посеянный этой смертью в сердце Александры.
Я не раз чувствовал, что она боится болезней, сосредоточенно думал он. Мы неоднократно с ней об этом говорили… Наверное, мне следовало быть настойчивее, попытаться вызвать ее на откровенность, помочь ей справиться с прошлым. А я, кретин, вместо этого запел ей любовные песни!
39 
