17 
– Ух ты! – Лицо ее осветилось улыбкой. – Впечатляет!
Шон невольно улыбнулся в ответ.
– Вы обо мне слишком высокого мнения. Лазанью приготовила моя мать. Мне осталось только выложить ее на сковородку и разогреть согласно инструкции.
– У вас очень заботливая мать.
– Боится, что без ее забот я умру голодной смертью. И, возможно, она права.
– Похоже, вы сейчас, переживаете не лучшие времена, – тихо заметила Лия.
Шон метнул на нее быстрый взгляд, и девушка смутилась.
– Трудно поверить, что вы не умеете готовить. Вы выглядите таким… таким самодостаточным.
Он был изумлен ее проницательностью и, должно быть, от потрясения ответил искренне:
– Бывали дни, когда я не находил в себе сил одеваться и умываться, не то что готовить еду.
Фиалковые глаза ее заволоклись состраданием, и Шон понял, что сказал лишнее. Еще не хватало открывать ей душу! Нет, нужно срочно перевести разговор в безопасное русло.
– Так что теперь мне готовит мама. Вон там… – он указал на холодильник в дальнем конце кухни, – припасов столько, что можно накормить целый батальон!
К его облегчению, она продолжила в том же духе:
– В такую погоду только и остается, что есть до отвала. А снег все идет?
– Еще как! Машину уже почти замело. Хорошо еще, что мы успели добраться до дома.
– А как мне повезло, что вы проезжали мимо! – вздрогнув, заметила Лия. – Спасибо, что не оставили меня в беде.
– Ну, не мог же я вас там бросить… – проворчал Шон.
С каждой минутой ему становилось все труднее поддерживать беседу. Чем вежливее становились их реплики, чем сердечнее они улыбались друг другу, тем сильнее бушевал у него в груди опустошающий пожар.
Каждая клеточка его тела остро ощущала присутствие девушки. Голос ее звучал словно пение флейты; и Шон готов был слушать его всю ночь. Пальцы ныли от желания прикоснуться к ее белоснежным плечам, скользнуть в пушистые волосы. Он погибал от неутоленного желания, а она, казалось, ничего не замечала.
В этом-то все и дело, черт возьми! Как она спокойна, как холодна! Хоть бы вздрогнула или отвела глаза, хоть бы показала – взглядом ли, жестом, дрожью в голосе, – что тоже томится по его ласкам!
– Все равно я благодарна вам за помощь.
– Да, право, не за что.
Он рассеянно потер ладонью ноющий шрам.
Лия проследила за его движением.
– Я, кажется, понимаю, почему вам было так плохо, – тихо сказала она, а затем перевела разговор на другое:
– Послушайте, давайте я чем-нибудь помогу.
– Если хотите, можете налить выпивку. Вон там, в буфете. Мне – вина, вам – на ваше усмотрение.
– Мне того же, что и вам.
Лия достала из буфета бутылку и пару бокалов. Шон следил за ней напряженным взглядом. Зачем она старается вызвать его на откровенность? Снова игра? Или…
– Вы правы. После аварии я впал в уныние. Я был разочарован, и все стало мне безразлично.
Шон не мог поверить, что произнес эти слова! До сих пор он не откровенничал на эту тему ни с кем, даже с братом…
– Разочарованы? Странно… – Она протянула ему бокал. – Я бы поняла, если бы вы сказали «я был в отчаянии» или «впал в депрессию», но «разочарован»…
– Если бы вы знали всю историю целиком… – проворчал Шон.
Черт бы побрал его длинный язык! Теперь она скажет: «Так расскажите мне эту историю!». А он не рассказывал ее никому.
Но Лия не стала цепляться к случайно вырвавшемуся слову. Она нахмурилась, озабоченно вглядываясь в лицо Шона.
– Когда это случилось? Шрам выглядит совсем свежим.
– Еще бы! – горько скривился он. – Я вышел из больницы два месяца назад. Провел там две недели.
– Тогда понятно.
Кивнув, она отвела взгляд от его изуродованного лица.
– Так вы будете пить или нет?
Шон протянул руку, пальцы их соприкоснулись, и Лия поспешно отдернула руку.
– Думаю, со временем он станет менее заметен.
– Менее ужасен, вы хотели сказать? – рявкнул Шон, разозленный не столько ее словами, сколько реакцией на его прикосновение. – Не хочется вас разочаровывать, дорогая, но я никогда больше не буду похож на инспектора Каллендера! А на «Божий дар для женщин» – тем более!
– Я совсем не это хотела сказать! – воскликнула Лия. – Впрочем, следовало догадаться, как вы истолкуете мои слова. Ведь лицо – ваше главное достояние, не так ли? Как, должно быть, ужасает вас перспектива выбыть из обоймы телевизионных красавчиков! Страшно подумать – вас больше не назовут секс-идолом! В самом деле, есть от чего прийти в отчаяние и спрятаться от всех в этом уединенном местечке!
17 
