Обнаружив, что Мария не говорит по-английски, я поняла, что не много смогу от нее узнать. Она провела меня из спальни в туалетную комнату с ванной в полу и венецианскими зеркалами на стенах.
Мария жестом показала на меня и ванну. У меня возникло огромное желание смыть с себя все запахи корабля.
Мария вышла, но вскоре вернулась с кувшином воды и наполнила ванну. Я знаками объяснила, что хочу остаться одна. Мария исчезла. Я заперла дверь, сбросила одежду, распустила волосы и легла в ванну. Это было восхитительное чувство. Я вытянулась во весь рост и позволила своим волосам упасть в воду. Затем я вымыла их и тело. А когда я ступила на черепичный пол, Мария уже стояла, держа полотенца. Я не могла сообразить, откуда она появилась, так как закрывала за ней дверь. Она увидела мое удивление и указала на занавес, за ним была другая дверь, которая вела в туалетную комнату.
Мария принесла ароматическое масло, которым натерла меня. Запах был острый, сладкий и сильный, как у цветов, что росли на аллее. Завернув меня в полотенце, как в платье, и распустив мои волосы, она засмеялась и открыла дверь, через которую вошла. Окно спальни открывалось на маленький балкон. Я села на скамеечку, повернула голову к солнцу, чтобы волосы лучше сохли, а Мария удовлетворенно повела плечами и удалилась. Я сидела, встряхивая влажные волосы, не смотря на все, наслаждаясь, что я снова чистая. Это придавало мне мужество. Я перестала думать о своей судьбе, а теплое солнце ласкало.
Через какое-то время Мария вернулась и потрогала мои волосы, затем гребнем расчесала их, купая пряди волос в солнечном тепле. Я попыталась выяснить, что она знает о моем положении, но это было невозможно.
Наверное, прошло уже более часа. Солнце стояло низко и клонилось к закату, из чего я заключила, что сейчас должно быть около шести часов вечера.
Мария пригласила меня в спальню и усадила в кресло перед полированным металлическим зеркалом. Соорудив на моей голове прическу, которая, бесспорно, шла мне, она воткнула в нее гребень, похожий на тот, который я купила у разносчика. Мне показалось, что это символ. Ведь с него все началось, а сейчас наступает кульминационный момент.
Она достала из шкафа бархатное платье цвета шелковицы, отороченное горностаем, и надела на меня.
— Чье оно, Мария? — спросила я. Она засмеялась и указала на меня.
— Кому оно принадлежало раньше? — От него шел легкий запах. Такой же, как от масла, которым меня натерли.
Она снова указала на меня. И я прекратила бесполезные расспросы.
В дверь постучали. Мария вышла, и я услышала быстрый разговор. После этого она вернулась и предложила проследовать за ней по коридору из спальни в комнату, куда Мария меня буквально втолкнула, закрыв дверь. Я увидела накрытый стол с цветами. На стенах мерцали свечи в канделябрах. Я шагнула вперед и тут же почувствовала на себе чей-то взгляд.
Дон Фелипе Гонсалес поднялся со стоявшего в тени кресла и поклонился мне.
— Где моя сестра? — спросила я.
— Мы ужинаем одни. — Он взял мою руку и грациозным жестом пригласил к столу.
— Мы будем разговаривать на вашем варварском языке, — сказал он, — так как я знаю его.
— Это будет лучше, — ответила я, — так как я знаю только несколько слов на вашем языке.
— Не опускайтесь до бесполезной перебранки. Это сослужит вам плохую службу.
— Я здесь пленница, но вы не можете заставить меня молчать.
— Вы должны научиться вести себя покорно и вежливо. Вы должны запомнить, что бессмысленная перебранка не поможет вам.
Меня раздражала и пугала его манера разговаривать.
— Сейчас мы перекусим, а потом поговорим. Я объясню, что ожидает вас.
Он хлопнул в ладоши, и появились слуги. Они внесли горячие блюда и расставили их на столе. Нам подали что-то рыбное. Блюдо пахло гораздо лучше соленого мяса, бобов и сухарей, в которых часто попадались жучки.
— Вам это понравится, — сказал он.
Блюдо действительно пришлось мне по вкусу. Я удивлялась тому, что могу есть с таким удовольствием в подобной ситуации и в столь странной компании.
Далее последовала свинина с крошечными зелеными овощами, которых я раньше не пробовала.
— Garbanzos con patas de cerdo, — произнес он. — Повторите.
Я повторила.
— Ваш акцент убивает меня, — сказал он. — Звучит очень грубо.
— Вы не можете ожидать от моего варварского языка, чтобы он звучал так же хорошо, как ваш, — ответила я.