Глава 9

По дороге они остановились в деревенской гостинице. Рейвен она понравилась так же, как и окрестности Корнуолла. Все здесь напоминало ей времена короля Артура. Легко было представить себе звон мечей, блеск доспехов, стук копыт быстрых коней, пущенных в галоп. Вересковые заросли и цветущие повсюду розовые полевые цветы, легкая дымка от моросящего дождя, такого привычного в Англии, — все это создавало романтическую обстановку. Рейвен пленяли коттеджи, окруженные буйно разросшимися садами, зеленые лужайки с мягкой травой, желтые нарциссы и голубые гиацинты.

Позавтракали они по-деревенски коричневыми яйцами, толстыми ломтями бекона, овсяными лепешками и снова сели в маленький автомобиль. Брэнд направлялся на юг к побережью и скалам.

— На что похожь твой дом, Брэндон? Ты никогда не рассказывал мне о нем.

— Я решил дать тебе возможность самой увидеть его. Он уже недалеко.

— Ты пытаешься казаться загадочным или просто боишься сказать, что крыша протекает?

— Может быть, — задумался Брэнд, — хотя я ничего такого не помню. За домом следит семейная пара Пенгали, они прекрасно со всем справляются.

— Пенгали? — Рейвен решила привести в порядок волосы.

— У них коттедж в двух милях от моего дома. Он присматривает за домом, занимается мелким ремонтом, а она ведет хозяйство, когда я приезжаю.

— Пенгали… — прошептала Рейвен, словно перекатывая слово во рту.

— Надежные и проверенные корнуольцы.

— А я знаю! — Рейвен повернула к нему лицо и неожиданно улыбнулась. — Она — невысокая, крепко скроенная, но не полная, темные волосы уложены пучком на шее, на лице выражение неодобрения. Он — повыше ее, седой, потихоньку поддает, когда она не видит.

Брэндон удивленно выгнул бровь.

— Очень похоже. Как ты догадалась?

— Именно так должно быть, если не врут те многочисленные готические романы, которые я прочла. А соседи там есть?

— Никого, полное уединение. Это одна из причин, почему я купил здесь дом.

— Ты антиобщественный тип, — сказала она, засмеявшись.

— Инстинкт выживания, — поправил он ее. — Иногда я выбираюсь сюда, когда свирепею от суеты. Потом возвращаюсь, окунаюсь в повседневную работу и получаю удовольствие от нее. Это известного рода разгрузка. Я же говорил тебе, что стал зрелым человеком.

— Помню, говорил. Похоже, ты не часто сюда возвращаешься? Столько альбомов, включая двойной прошлогодний, причем пять песен на нем лично твои. И песни, написанные тобой для альбома Кэла Рипли, — лучшие.

— Ты так думаешь? — спросил он.

— Ты и сам знаешь, что это правда.

— Твоя похвала, дорогая, — бальзам для моего эго.

— Что же останется на мою долю, если рядом будет такой талантливый соавтор?

— Я пишу здесь или в моем доме в Ирландии. Большая часть песен написана здесь. Это удобно и в другом отношении — мои родные живут не так далеко отсюда, и они иногда навещают меня.

Рейвен с любопытством поглядела на него.

— Я думала, ты живешь в Лондоне.

— Главным образом, там. Но, когда мне нужно серьезно поработать или хочу побыть в одиночестве, то приезжаю сюда.

— Вероятно, большая семья тебе мешает? — произнесла Рейвен, притворно равнодушным тоном.

Что-то в ее голосе заставило Брэндона бросить на девушку испытывающий взгляд. Он ничего не сказал, помня, что разговор о семье для нее — запретная тема. В прошлом он порой затрагивал эту тему, но она всегда уклонялась от нее.

Брэндон знал, что она была единственным ребенком и так же, как и он, в семнадцать лет ушла из дома. Удовлетворить свое любопытство он как-то попытался, спросив у Джули о семье Рейвен. Но Джули не раскрыла тайну, хотя знала все, что касается подруги. Эта тайна одновременно огорчала и привлекала Брэндона.

  32