Последние отзывы

  40  

— Конечно, я поехала. Мать находилась в плачевном состоянии. Ее последний любовник избил ее и украл те гроши, которые у нее были. Она рыдала и, Господи, давала все те же самые обещания. Просила прощения, говорила, что любит меня, что ничего такого снова не повторится никогда, что, произведя меня на свет, она совершила единственный хороший поступок в жизни. — У Рейвен снова хлынули слезы, и она не пыталась уже их остановить. — Как только она смогла передвигаться, я привезла ее домой. Джули — она тогда уже была у меня — нашла хороший санаторий и знающего молодого доктора, Джастина Картера. Это замечательный человек. Он объяснил, что такое состояние у моей матери будет повторяться. — Рейвен в отчаянии повернулась к Брэндону, ее плечи вздрагивали от рыданий. — Я не желала этого знать! Я только хотела, чтобы он что-нибудь сделал. Он сказал мне: «Не теряйте надежды». А я ответила, что у меня ее нет. Наверное, он посчитал меня циником и напомнил мне, что алкоголизм — это болезнь и моя мать стала ее жертвой! Тогда я закричала что он ошибается, не она ее жертва, а я! Я была жертвой ее болезни, моей жизни с ней, ее мужчин. Ему легко было якобы с пониманием отнестись к моему несчастью, надев аккуратный белый халат, так я тогда подумала о нем. И я ненавидела ее, мою мать! — Рыдания Рейвен стали затихать. Она вытерла руками слезы. — Но я и любила ее. И еще люблю, — призналась она.

Усталая, выдохшаяся Рейвен подошла к камину и положила ладони на каминную доску.

— Я заплатила доктору и вернулась домой, а в санатории начали курс лечения. Через две недели я встретила тебя.

Рейвен не заметила, как Брэндон встал у нее за спиной, пока не почувствовала его руки у себя на плечах. Не говоря ни слова, она повернулась и бросилась ему на шею. Он обнимал ее, чувствуя дрожь ее тела, и смотрел, как жадное пламя в камине лижет дрова. Снаружи опять началась гроза и дождь застучал в окна с новой силой.

— Рейвен, дорогая, уж если ты все мне рассказала, мог бы я что-нибудь сделать, чтобы тебе стало легче?

Она отрицательно покачала головой и уткнулась ему в грудь.

— Нет, я больше не хочу, чтобы ты касался этой части моей жизни. Просто я оказалась недостаточно сильной и вот — все поведала тебе. — Глубоко вздохнув, она чуть отпрянула, чтобы посмотреть ему в глаза. — Я боялась, что, узнав об этом, ты не захочешь иметь со мной ничего общего.

— Рейвен! — В его голосе слышны были боль, тепло и осуждение.

— Я знаю, что ошибалась, Брэнд. Это глупо, но ты все должен понять. Мне необходимо было время. Мне нужно было разобраться, как я собираюсь прожить свою жизнь, как поступить со своей карьерой, с матерью, со всем… — Она схватила его руку и заставила посмотреть ей в глаза. — Я была никем, а потом меня окружила толпа фанатов, всюду появились мои фотографии, я чуть ли не каждый день слышала себя по радио. Ты знаешь, как это приятно! Как слава затягивает и забирает тебя целиком!

Брэндон погладил ее по щеке.

— Да, мне знакомо все это.

— Прежде я с замиранием сердца думала о том, что мама снова может войти в мою жизнь. Моя ненависть к ней была сильней моей любви. Но надо было наконец просто смириться, и это пришло, и я почувствовала свою вину Мне стало стыдно. Нет, бесполезно говорить, что мне не в чем себя винить. Это холодное умозаключение не имеет ничего общего с чувством. Я не рассчитываю, что ты это поймешь. Ты никогда не соприкасался ни с чем подобным. Она моя мать, и невозможно ее отделить от меня, даже зная, что я не несу ответственности за ее болезнь. Но мало того, что я пережила с матерью. Еще я полюбила тебя! — Пламя в камине танцевало, и дрова потрескивали. — Я полюбила тебя, — повторила она так тихо, что он еле расслышал. — Но я не могла стать твоей любовницей.

Брэндон сжал ее руки и нежно спросил:

— Почему?

Она потрясла головой. Лицо ее оставалось в тени.

— Потому что тогда бы я стала похожа на мать. — Горькая улыбка скользнула по ее лицу, и она отвернулась.

— На самом деле ты не веришь в это, Рейвен. — Но она покачала головой и не ответила ему. Брэндон решительно повернул ее лицом к себе. — Нельзя осуждать детей за ошибки их родителей.

— Нет, но я…

— Никаких «но» в данном случае, Рейвен. Ты знаешь, кто ты есть — замечательная певица, прелестная девушка и очень хороший человек.

В комнате был слышен только шум моря и дождя да потрескивание дров в камине.

— Я желала тебя, — ее голос срывался, — когда ты обнимал меня, прикасался ко мне. Ты был первым мужчиной, которого я желала. — Он почувствовал, как она передернула плечами. — Но я вспоминала все: маленькую комнату, всех мужчин моей матери… — Голос ее прервался, она хотела снова отвернуться, но Брэндон ее удерживал.

  40