55 
Они вышли на площадь через северные ворота перед собором — солнце сияло, и голубь с довольным видом сидел на голове Эндрю Джексона. Ранние весенние цветы уже собирались вот-вот расцвести. Выбрав уединенную скамейку, Николь запустила руку в бумажный пакет и протянула Кили обернутый бумагой бутерброд.
— Неопределенность убивает меня, — сказала она, откусывая кусок пшеничного хлеба с яичным салатом. — Да или нет?
— Что да или нет?
— Прощена? — Николь произнесла это слово тихо и с таким раскаянием, что Кили не смогла удержаться от смеха. Положив свой сэндвич на колени, она обхватила руками подругу и крепко обняла ее:
— Прощена. Прости меня и ты. Я скучала по тебе.
Николь отстранилась и смахнула предательские слезы.
— Ну, слава богу, все это позади. Я уже боялась, что всю оставшуюся жизнь мне придется носить власяницу и посыпать голову пеплом. А мне ужасно не идет серый цвет.
Ее забавная реплика ничуть не обманула Кили. Николь явно была растрогана, и ей, по-видимому, так же как и Кили, не хватало их доверительного общения.
— Ты нанесла мне удар ниже пояса, но в тот момент я меньше всего беспокоилась об этом, — покачав головой, сказала Кили. Прошло две недели с тех пор, как она видела Дакса последний раз. Говорят, что время залечивает раны. Она готова опровергнуть это заблуждение. Чем дольше она не видела его, тем больше жаждала увидеть.
— Не хочешь рассказать мне об этом? По крайней мере, то, что я не могу соединить в единое целое.
Кили искоса бросила взгляд на Николь:
— А что ты уже соединила в единое целое?
Николь завернула остатки сэндвича в целлофан и открыла банку с легким напитком. Предложив другую банку Кили, она сказала:
— Думаю, вы познакомились где-то в Вашингтоне, и у вас тотчас же возникло взаимное влечение друг к другу, но вы с самого начала знали, что можете оказаться в щекотливом положении, учитывая твои обстоятельства, и с тех пор ваша совесть и влечение борются между собой.
Кили бросила рассеянный взгляд на статую Эндрю Джексона, на которой сидело уже несколько голубей.
— Ты верно подвела итог.
— Кили, почему ты приносишь себя в жертву? Если хочешь завести с ним роман, заведи. И какая разница, что он конгрессмен, он, прежде всего мужчина. И кому какое дело в наше время и в нашем возрасте, кто с кем спит? Стань эгоисткой и подумай для разнообразия о себе.
— Я должна подумать и о нем тоже.
— Почему? Он сам отдает себе отчет в том, что делает. Зная тебя достаточно хорошо, я едва ли смогу предположить, будто ты бесстыдно завлекала его, не правда ли? Инициатива исходила от него?
— Ну да, но… Я сразу же сказала ему, что замужем, но не отказалась встретиться с ним. Все было так… Он был…
Николь тихо выругалась.
— Ты спала с ним? — Встретив шокированный взгляд Кили, она поторопилась объясниться: — Да, черт побери, не вижу причин ходить вокруг да около. Спала?
— Нет, — чуть слышно ответила Кили.
— Тогда неудивительно, что ты выглядишь такой несчастной. Скажи мне, ради бога, чего ты так стыдишься? Это же не навсегда. Переспи с ним и забудь. Ты же не влюблена… — Она внезапно, глубоко вздохнув, замолчала. Взяв Кили за подбородок, она повернула лицо подруги к себе и увидела капли слез в исполненных муки зеленых глазах. — Боже мой, — прошептала она. — Ты влюбилась в него. В Дакса Деверекса! Черт побери, Кили. Если уж ты что-то делаешь, то на полную катушку, не так ли? Я призывала тебя завести маленький, ни к чему не обязывающий романчик, ты же выбрала конгрессмена, претендующего на пост сенатора, да еще к тому же по уши влюбилась в него.
Критический тон Николь причинил Кили острую боль.
— Я не захотела бы завести с ним роман, если бы не влюбилась в него. В отличие от тебя я не могу отделить секс от любви. Для меня это одно целое. Я не могу с такой легкостью, как ты, лечь в постель с мужчиной.
В ту же секунду, как только слова сорвались с губ, она пожалела о том, что произнесла их. Она положила ладонь на безвольно повисшую и вмиг ставшую безжизненной руку Николь и крепко сжала ее.
— Извини, — каким-то скрежещущим голосом проговорила Кили. — Я никогда бы такого не сказала, если бы не была так расстроена. Ты же знаешь, я не осуждаю тебя. Что ты делаешь, как относишься к подобным вещам — это твое личное дело.
Николь фыркнула:
— Черт! Если кто-нибудь и знает мою репутацию, так это я сама. — Она несколько мгновений смотрела куда-то в пространство, затем повернула голову с буйной гривой волос к Кили. — А тебе никогда не приходило в голову, что мне, может быть, хотелось бы стать такой же, как ты.
55 
