Последние отзывы

  108  

Стражники у его дверей, узнав коменданта, не стали сопротивляться и не успели опомниться, как были схвачены и связаны. Тишина так и не была ничем потревожена. Заговорщики ворвались в комнату, где Ла Тремуй храпел за бархатными занавесками, слегка колебавшимися от его дыхания. Огромная туша лежала на спине. Все происходило стремительно. Четыре человека бросились на него и прижали к кровати. Проснувшийся Ла Тремуй не мог двинуться и принялся кричать. Удар эфеса шпаги пришелся по голове, и струйка крови появилась на виске.

– Убейте его, – крикнула Катрин, опьяненная радостью возмездия. Такое состояние ей до сих пор не было известно. Выхватив кинжал, она хотела было броситься вперед, но была остановлена Жаном де Роснивененом.

– Это не женское дело, – ворчливо пробормотал бретонец, шагнув вперед. – Дайте мне кинжал.

Изо всех сил он погрузил клинок в брюхо Ла Тремуя, взревевшего от боли. Взметнулись другие клинки, но толстопузый продолжал визжать словно недорезанная свинья.

– Ну и жирный, – с отвращением заметил Гокур. – Кинжал не достает до сердца. Свяжите его, заткните рот и тащите отсюда! Через пять минут духа его не должно быть в замке.

– Зачем же? – возмутилась Катрин. – Повесим его!

– У нас нет ни времени, ни прочной веревки, – отозвался комендант. – Везите его в Монтрезор к де Бюэю. На всякий случай снаружи нас ждут лошади. Пусть кто-нибудь предупредит Бюэя: надо связать и вставить кляп в рот Жилю де Рецу. Пусть он нас подождет внизу.

В одно мгновение Ла Тремуй был превращен в огромный стонущий узел, из которого таращились испуганные глаза и забитый кляпом рот.

Снизу прибежал Оливье Фретар:

– Король проснулся и спрашивает, что означает весь этот шум. Он послал сюда гвардейцев.

– Быстро, тащите его отсюда. Я пойду к королю, – крикнул Гокур.

Не успела ошарашенная Катрин опомниться, как дело было сделано. Десять человек буквально скатили вниз неподвижную окровавленную массу, преодолев в один миг и лестницу, и ворота. Пьер де Брезе хотел потащить Катрин вдогонку за всеми, но кровавая сцена едва не вызвала у нее обморока. Молодой человек подхватил ее, когда она стала валиться на пол, и бегом понес наружу. Во дворе прохладный ночной воздух привел Катрин в себя. Она открыла глаза и, ничего не понимая, увидела совсем рядом лицо де Брезе. В следующий момент она вспомнила, в чем дело, и резким движением освободилась из его объятий:

– Пустите меня, мессир! Спасибо вам… Где Ла Тремуй? Что с ним сделали?

В ответ Пьер показал на отряд, бежавший по тропинке вниз, словно огромная сороконожка.

– Видите, его уносят в Монтрезор. Там будут судить.

Недовольная Катрин возмутилась:

– А как же его жена? Вы преспокойно оставляете ее здесь? Да она еще страшнее, чем он, и я ее еще больше ненавижу.

– Катрин, к ней невозможно добраться… Ее комната находится рядом с апартаментами короля в замке дю Милье… Нам пора бежать.

– Ах вот как?! – воскликнула она с возмущением. – Я остаюсь здесь, а вы как хотите… Я не успокоюсь, пока не рассчитаюсь с ней.

Она ощупала ножны кинжала и удивилась, обнаружив их пустыми. Потом вспомнила, как Роснивенен перехватил его и вонзил в живот Ла Тремуя по самую рукоять. Клинок застрял в жирном брюхе. Бретонец вырвал его и отбросил в сторону. Значит, он остался там, на полу.

– Я должна поднять и забрать кинжал. Я его потеряла.

– Вы с ума сошли, Катрин. Какое значение имеет для вас кинжал? Гвардейцы вас схватят!

– И что же дальше? Пусть хватают, если хотят. Я больше не хочу скрываться. Теперь при всех потребую нашей реабилитации. Королева Иоланда обещала мне. Если меня схватят, предупредите ее. А про кинжал скажу вам, что с ним никогда не расставался мой муж. Он мне дорог, и я пойду за ним.

С этими словами она побежала к донжону, у входа в который толпился взвод гвардейцев, не зная, что делать. Она ринулась в самую гущу охранников. Пьер де Брезе бросился за ней, и неизвестно, чем бы все это кончилось, если бы в это время не подошел Рауль де Гокур, возвращавшийся от короля.

Брезе позвал его и в нескольких словах рассказал о том, что происходит. Тот отстранил солдат своей шпагой.

– Пропустите этого… мальчика, – приказал он строго. – Я знаю его… А сами возвращайтесь в казарму.

Люди покорно подчинились и медленно пошли досыпать. У входа в главную башню не осталось никого, кроме Брезе, Катрин и Гокура. Комендант, забрызганный кровью, казался мрачным и замкнутым. Пьер решил, что все идет как надо, и спросил:

  108