44 
Затем Тайрелл вспомнил сказанные Жанной слова: «Я знаю каждый ручей, каждый участок земли, где трава особенно сочная и вкусная».
Спешившись, он присел на камень и глубоко задумался, глядя на земли, лежащие перед ним. То, что он случайно наткнулся на след, оставленный Жанной, не было просто удачей. В действительности это вообще не имело ничего общего с удачей. Несмотря на то что территория плато была довольно обширной, на ней нашлось бы немного мест, где люди и мустанги могут перемещаться беспрепятственно, и еще меньше тех, что позволяли перейти из одного каньона в другой. Выступающие горные хребты, глубокие ущелья и неровные земли непроходимы; пригодными для прохода местами являлись лишь широкие русла пересохших рек и тропинки, извивающиеся по телу плато. Кто бы ни шел здесь — олени, мустанги, индейцы, пастухи со своими стадами, — все они по большей части были вынуждены следовать одними и теми же тропами.
Другое дело — прятаться. На Черном плато существуют тысячи мест, где можно схорониться от посторонних глаз. Однако даже животным приходится выбираться из укрытия, чтобы добыть себе пропитание и воду или чтобы найти более безопасное место.
И Жанна в этом ничуть от них не отличается.
Жанна, кусая губы, натягивала шляпу ниже на лоб, чтобы скрыть свои рыжие волосы, заметные издалека, как сигнальный огонь. Солнце палило немилосердно, и она давным-давно согрелась. У нее была фляга с водой, чтобы утолять жажду. Проблема голода была потруднее. Желудок отчаянно напоминал ей, что время завтрака и обеда давно миновало, не говоря уже о том, что вчера, после своей ночной пробежки под дождем, она лишь слегка перекусила.
Однако не голод, а Тайрелл был ее главной заботой сейчас. Он сидел на камне всего в полумиле от того места, где она пряталась, и со своего наблюдательного поста обозревал окрестности. Сосны, росшие в ущельях, частично скрывали его из вида, и если бы Жанна не уловила движение, когда он поднимался на нынешнее свое местоположение, ни за что бы не заметила его вовремя и не бросилась бы ничком на землю.
Теперь она была в ловушке. Чтобы выйти на единственную тропинку, ведущую на крутой восточный склон Черного плато, ей нужно было пересечь открытое пространство. Несомненно, Тайрелл бросится на нее, как голодный койот, стоит ей только выйти из укрытия.
«Почему ты просто не поехал на Зебре к плато, когда она забеспокоилась? — безмолвно вопрошала Жанна Тая. — Зачем ты снял с нее веревки? Она бы привела тебя к Люциферу в мгновение ока. Так почему же ты преследуешь меня, а не его?»
Девушка не получила ответа на свои вопросы. Она осторожно изменила положение тела, растирая ногу в том месте, где в нее впился острый камень. Она нетерпеливо посмотрела в ту сторону, где находился Тай.
Он все еще был там.
В привычной ситуации Жанна просто оставалась бы в укрытии до тех пор, пока ее преследователю не надоело бы выслеживать ее. Она уже не раз поступала так, когда мятежники Каскабеля обнаруживали ее следы и устраивали на нее травлю. Ее терпение всегда превосходило терпение тех, кто охотился на нее.
Но не в этот раз. Терпение девушки испарялось быстрее, чем дождевые капли исчезают под жаркими лучами солнца. С каждой минутой, которую она проводила, здесь прячась, Джо Трун подбирался ближе к Люциферу. Эта мысль причиняла Жанне невыносимые страдания. Она знала, что со стороны Тая ей в действительности ничто не угрожало. Даже если он ее поймает, то не станет насиловать, бить или мучить. Откровенно говоря, девушка не могла даже вообразить, что плохого может сделать ей Тай, за исключением напоминания о том, насколько далека она от идеальной женщины его мечты.
При этой мысли уголки ее губ поползли вниз. От ее внешности требовалось только одно — не выделяться на фоне плато, других мыслей о том, как она выглядит, у нее никогда не возникало. До недавнего времени. Когда Жанна увидела Тайрелла, побритого и в новой одежде, она осознала, что он очень красивый мужчина, и ей еще больше захотелось стать хрупкой красивой дамой, способной обратить на себя его внимание.
Она страстно желала стать дамой его мечты, но трезво отдавала себе отчет в том, что это совершенно невозможно.
Если бы она была изнеженной хрупкой леди, то ни за что не сумела бы выжить в одиночку после того, как не стало ее отца, ведь ей не на кого было опереться и не у кого искать поддержки. Она не сумела бы преследовать и убивать животных и умерла бы от голода. Вместо того чтобы сожалеть о несбыточном, она должна была благодарить Бога за то, что наделил ее способностью приспосабливаться к тяжелым условиям дикой местности.
44 
