Последние отзывы

  78  

— Не все такие мутанты, как ты.

— Это ты мутант! — взвился он. — А я человек!

— Он не оставит старика, — сказала Мира уверенно. — Слушай, Альб, мы набрали кислоту в бочонок. Ее всегда можно для чего-нибудь использовать. И сейчас, если ты выкинешь какую-нибудь штуку, я начну поливать ею старика. Это понятно?

— Понятно, — сказал я и потряс наручниками. — Снимайте.

***

Недалеко от эстакады над пустырем высился большой, поросший зарослями холм с покосившимся кирпичным домом на вершине, других возвышенностей и построек вокруг не было.

Когда двое омеговцев раздвинули ворота и я шагнул в проем, над головой раздался голос Миры:

— Влас, отвечаешь за него. Глаз не спускать. Везде за ним ходи.

Я спрыгнул на землю. Здоровяк с сестрой стояли на крыше вездехода, она уперла руки в бока и постукивала по металлу узким носком сапога, он сложил руки на груди и выпятил челюсть. Оба смотрели на меня.

— Что теперь, мутант? — спросил Влас, приседая на корточки.

Я показал на эстакаду:

— Надо туда. Осмотреться.

— Зачем? Ты ж и так должен знать. Херсон-Град там, склон там, в той стороне — Инкерман… ну так куда ехать?

Я покачал головой.

— Нет, оглядимся. Но сначала — еда для Ореста и меня.

— Старику сейчас принесут, а ты поешь на ходу, — отрезала Мира. Развернувшись, она зашагала к полусфере турели, стоящей над баком между контейнером и кабиной.

— Как только покажешь направление, сразу едем, — бросила сестра напоследок.

Воспользовавшись передышкой, омеговцы выбрались из машин. Я зашагал к эстакаде, и двое охранников, не зная, как им вести себя со мной, поплелись следом. Шлемы они сняли и пристегнули к ремням — один омеговец оказался в возрасте, второй, смуглый, совсем молодой.

Забухали подошвы о землю, нас догнал Влас. Сунув мне в руки флягу с куском вяленого мяса, он спросил у солдат:

— Как звать?

— Карп, — сказал пожилой.

— Япет я, — угрюмо прогудел молодой.

— Япет? Это чё за имя? — хмыкнул Влас. — С востока, что ли?

— Ничиво не с востока.

— А чего ж рожа у тебя смуглая? Ты из этих… из пастухов Минских? А, нет, они с запада!

— Ничиво не из пастухов.

— Не люблю я вас… смуглых. Вы все тоже мутанты.

— Сам мутант! — обозлился омеговец.

— Ты поговори у меня! — Влас показал ему внушительный кулак. — Вот он — мутант, ты — мутант, а я — человек. Так, ладно, стойте.

Я остановился, жуя мясо, хлебнул кислого вина из фляги.

— Длинное оно, а? — Ладонью прикрыв глаза от косых лучей солнца, здоровяк недовольно посмотрел на эстакаду. Мы стояли там, где земля сменялась асфальтом — отсюда серая, в трещинах и проломах, широкая полоса полого уходила вверх, где снова становилась горизонтальной и обрывалась. — Очень надо тебе туда лезть?

— Осмотреться нужно, — повторил я.

— Из вас двоих мотоциклом управляет кто-то?

— Я могу, — кивнул Карп.

— Ну так гони сюда машину, — приказал Влас. — Я не киборг, ноги не железные.

Карп ушел. Я успел доесть мясо и почти допил вино, когда он прикатил на мотоцикле.

— Мутант, в коляску. — Влас ткнул меня кулаком между лопаток. — И смирно сиди, потому что карабин мой наготове всегда.

— А я куда? — спросил Япет.

— А ты пешочком, смуглый! — хохотнул здоровяк, забираясь на сиденье за водителем. — И не отставай, бегом давай! Мутант наш опасный очень, за ним глаз да глаз…

— Что ж мне, пешком аж туда лезть? — Япет недовольно уставился на эстакаду. — Вон как далеко…

— Ага, лезь, да побыстрее. Карп, пошел!

— Мне только сержант наш может приказы… Мотоцикл поехал, и Влас с такой силой хлопнул Япета по плечу, что солдата качнуло.

— Вперед, сказано! — прокричал здоровяк. Взревывая мотором на подъеме, машина покатила вверх, лавируя между кусками асфальта и дырами в покрытии.

Карп управлял умело и вскоре затормозил в конце эстакады возле того похожего на зуб куска бетона, на котором стояли мы с Чаком.

Не дожидаясь разрешения Власа, я выбрался из коляски и встал на самом краю. Карп, заглушив мотор, слез с мотоцикла и опустился на корточки в стороне. Я покрутил головой, разминая шейные позвонки, пару раз присел. Услышав вздох сквозь посвистывание ветра, оглянулся.

Влас боком, короткими шажочками приближался к краю, — лицо бледное, глаза прикрыты. Пройдя немного, он остановился. По низкому лбу стекла капля пота.

  78