Особенно,... 
88 
– Сейчас я его немного приподниму. – Сэм с сомнением покосился на Кэтлин. – Мне нужно, чтобы вы поддержали его, пока я буду перевязывать.
Сэм встал в головах кровати и осторожно приподнял безжизненное тело Доусона до сидячего положения. Собрав все силы, чтобы удержать раненого, Кэтлин села так, чтобы он опирался на нее спиной. Видя, что ей трудно, Сэм быстро перевязал рану и сел на кровать, принимая тяжесть его тела на себя. Когда импровизированные бинты были завязаны, Сэм бережно уложил своего капитана на спину и встал.
– Вы бы вышли, мисс Кэтлин, я собираюсь его раздеть и уложить как следует.
– Никуда я не пойду, я буду вам помогать, – решительно возразила Кэтлин.
Сэм встал в ногах кровати и стянул с Доусона высокие черные сапоги. Затем вдвоем с Кэтлин они сняли с него брюки и до пояса накрыли его одеялом.
– Мне нужно вернуться в рубку, посидите с ним. Если что, зовите меня, – сказал Сэм. Уже выходя из каюты, он обернулся и добавил: – Мисс Кэтлин, в гардеробе есть несколько чистых рубашек капитана. Может, вам умыться и надеть одну на себя?
Кэтлин низко наклонилась над Доусоном. Удостоверившись, что он еще дышит, она отошла от кровати и стала раздеваться. И тут силы изменили ей. Не в состоянии больше сдерживаться, она разрыдалась, повторяя сквозь слезы:
– Это я во всем виновата, Доусон, я тебя убила…
Наконец она выплакалась, прошла к комоду, на котором стоял кувшин с водой, и налила холодную воду в фаянсовый тазик. Сняла с себя разорванную одежду и стала мыться. Вода быстро окрасилась кровью. Кэтлин нашла кусок мыла и принялась ожесточенно тереть себя, словно могла отмыться от ужаса этой кошмарной ночи. Вытершись, она подошла к гардеробу и открыла дверцу. На вешалках висело с полдюжины белых рубашек с кружевными гофрированными манжетами. Кэтлин взяла первую попавшуюся и надела. Рубашка доходила ей почти до колен, но когда она закатала рукава и застегнула пуговицы, получилось нечто вроде халата.
Кэтлин пододвинула стул к кровати и села рядом с Доусоном. При виде его безжизненно-серого лица ей снова стало страшно. Доживет ли Доусон до тех пор, пока они смогут показать его врачу, она не знала. На кровати лежал умирающий, который готов был не задумываясь отдать за нее жизнь, а она могла только беспомощно сидеть рядом.
Вернулся Сэм.
– Как он?
– Без изменений. Как вы думаете, он выживет?
– Не знаю. – Сэм посмотрел на лицо Доусона, в котором не было ни кровинки, потом на Кэтлин. – Нужно извлечь пулю, но я не знаю, насколько она близко к сердцу. Одно обнадеживает: изо рта кровь не шла, значит, можно надеяться, что легкие не повреждены, если так, у него еще есть шанс.
– Когда мы сможем найти врача, Сэм? Надо бы побыстрее.
– Знаю, но мы не можем рисковать. Эти берега кишат солдатами-янки, нечего и думать о том, чтобы сойти на берег, это было бы самоубийством. Остается надеяться только на то, что нам не встретится вражеский корабль и удастся благополучно вернуться в Натчез.
Сэм пощупал пульс на шее раненого. Пульс был слабый, но ровный. Потрогав лицо Доусона, Сэм почувствовал, что оно холодное. Он откинул одеяло и осмотрел рану.
– Кровотечение почти прекратилось, но он слишком холодный, не нравится мне это.
Кэтлин пощупала лоб.
– Сэм, он замерзает, нельзя ли его как-нибудь согреть? Ему нужно тепло.
Сэм достал из комода еще одно одеяло и накрыл Доусона.
– Вот, больше ничем помочь не могу. Мне нужно возвращаться на палубу, как будет возможность, сразу вернусь. – Помедлив в дверях, Сэм пристально посмотрел на Кэтлин. – Если сможете придумать какой-нибудь способ согреть его, согрейте.
Кэтлин склонилась над кроватью и приложила пальцы к бледным губам Доусона. Она смотрела на человека, которого когда-то любила, и ее сердце переполняла нежность. Кэтлин встала, медленно откинула одеяла, сбросила с себя туфли и забралась в постель к Доусону. Теперь она лежала так близко, что ближе уже некуда.
– Ты не умрешь, Доусон, – прошептала она, – я вдохну в тебя жизнь. – Она накрыла его ледяные губы своим теплым ртом. Доусон никак не реагировал на ее прикосновения, но она продолжала его целовать, как будто действительно могла вдохнуть в него жизнь. Она целовала холодные щеки и лоб, мысленно повторяя, что не даст ему умереть.
Перед ее взором встало красивое лицо Хантера. Кэтлин заплакала. Она плакала по мужчине, чье безжизненное тело держала в своих объятиях, по своей первой любви, по отцу своего единственного ребенка. Она плакала по Хантеру, оставшемуся в осажденном городе, по человеку, который стал ее мужем и которого она полюбила, по мужчине, которого обнимала и клялась любить до гроба всего несколько часов назад, этой же ночью. Она оплакивала себя, чье сердце так долго разрывалось между Доусоном и Хантером, что Кэтлин уже не знала, станет ли оно когда-нибудь снова одним целым. Оно принадлежит обоим мужчинам, ей никогда не освободиться ни от одного из них, но ни один из них никогда не согласится делить ее с другим.
88 
