74 
— Нелепо флиртовать? С каких это пор? — Не обращая внимания на хмурый взгляд Кейна, Натали придвинулась ближе, провела пальцем по контуру лацкана до горячей кожи на шее. — Я знаю, почему ты так говоришь, Кейн… Ты боишься, что…
— Черт возьми, прекрати это!
Но вместо того чтобы прекратить, Натали потянулась к его уху губами и прошептала вкрадчивым голосом:
— Капитан, вы ругаетесь как сапожник. Нехорошо чертыхаться в присутствии леди.
— Где ты видишь леди?
— Вот и хорошо, что здесь нет ни одной… — ворковала Натали. — Зачем капитану, герою войны и вообще настоящему мужчине какая-то леди? Леди хлопается в обморок, стоит только посильнее ее прижать! Такому, как вы, нужна женщина из плоти и крови!
— Хватит, иначе!..
— Иначе что, капитан? Вы перекинете меня через колено и отшлепаете? Пожалуетесь на меня дяде-полковнику?
Ей удалось рассердить его, это было очевидно. Глаза у Кейна стали как два узких стальных клинка, черты лица обострились.
— Признайся, — продолжала она, — ты хочешь меня и боишься, что не совладаешь с собой…
— Я уже не хочу тебя, — отчеканил он ледяным тоном. — Это в прошлом!
— Нет, хочешь! Хочешь! Ты всегда будешь желать меня, до скончания своих дней!
— Ха-ха-ха! Очень смешно! Я не хочу тебя, и дело с концом!
— А вот я сейчас докажу, что хочешь…
Натали взялась за узел галстука, намереваясь его распустить. Пальцы Кейна сомкнулись на ее руке с такой силой, что едва не сломали ее.
— Какого дьявола тебе нужно?!
— Чтобы ты отпустил мою руку и перестал сердиться. Если ты и в самом деле ко мне равнодушен, это не составит труда.
После короткого колебания Кейн разжал пальцы. Лицо его было суровым и решительным.
— Ты напрасно затеяла свою игру. Я на нее не поддамся.
— Конечно, конечно… но ты ведь позволишь мне немного поиграть?
Натали еще ближе придвинулась по упругому сиденью, чтобы удобнее было развязывать галстук. Кейн больше не мешал ей, он сидел, будто окаменев. Взгляд его был не более выразителен, чем у фарфоровой куклы. Отбросив концы галстука ему на плечи, Натали расстегнула верхнюю пуговку рубашки. Кейн не шевельнулся. Тогда с ловкостью, поразительной для затянутых в скользящий шелк пальцев, она начала расстегивать пуговицу за пуговицей, до самого пояса брюк. Когда полы рубашки раздвинулись, взгляду Натали открылись едва колеблемая сдерживаемым дыханием грудь и завитки черных волос, что так часто виделись ей в одиноких грезах. Она замерла.
— Ну и что же дальше? — осведомился Кейн. Натали подняла глаза и встретила взгляд, выражавший холодную насмешку. Она поощрительным движением облизнула губы. Никакой реакции.
— Интересно, что ты предпримешь теперь, когда я уже наполовину раздет и все-таки не собираюсь на тебя набрасываться?
— Наполовину — слишком мало.
Алкоголь, бродивши ив крови, побуждал ее к поступкам, совершенно невообразимым в трезвом, обычном состоянии. Натали чувствовала себя хозяйкой положения: как племянница фронтового друга, она была в полной безопасности и могла шалить, как ей только вздумается.
Она положила руку на свою едва прикрытую грудь, обвела пальцами край декольте, спустилась к ложбинке между грудями, проникла под корсет до самого соска. Кейн по-прежнему не двигался, но теперь он как зачарованный следил за ее рукой. Продолжая изощренную пытку, Натали расстегнула на плече застежку. Теперь только корсет поддерживал платье на груди, а плечо полностью обнажилось. Лицо Кейна исказила гримаса, но почти тотчас оно снова разгладилось. Натали наклонилась к нему, чтобы лучше было наблюдать.
— Ты хочешь меня не меньше, чем я тебя… признай это! Признай это!
Она качнулась вперед и прижалась к горячей коже, к густой поросли у него на груди. Кейн содрогнулся всем телом, и вдруг, как вспышка, Натали озарило понимание того, какую опасную игру она затеяла. Бравада уступила место страху. Натали стремительно отодвинулась. Глаза Кейна горели, и было абсолютно ясно, что недавние благородные помыслы забыты.
— Боже мой, что я делаю? Мне не следовало…
Она не договорила. Горячий рот обрушился на ее губы с голодной жадностью, руки с силой сжали ее. В груди отдались тяжелые удары чужого сердца, и Натали ясно поняла, что назад дороги нет. Да ей и не хотелось отступать. В порыве проснувшейся страсти, уже наслаждаясь собственным безрассудством, она ответила на поцелуй. О, какими они были, поцелуи Кейна! Жадными и в то же время осторожными, одновременно берущими и дарящими, грубыми и нежными. Эти губы умели прижиматься, всасывать, кусать и пощипывать — умели все, что только можно себе вообразить.
74 
