83 
— Тебе грозит опасность, Три Шрама, — объяснил он затем в ответ на вопросительный взгляд. — Я всегда убиваю белую кошку в положенный день и час, поэтому мой амулет приносит удачу и бережет от зла. Не снимай его, если дорожишь своей жизнью.
— Но, Тахома, не могу же я лишить тебя амулета! — запротестовал Кейн, осторожно трогая лапу снежного барса, покоившуюся теперь на его груди чуть ниже впадины между ключицами. — Как же тогда ты сам?
— Я уже стар, Три Шрама. Ты даже не представляешь, до чего стар. Годом раньше, годом позже — какая разница. А у тебя впереди целая жизнь. — Старик пошел к лошади, но вдруг передумал и вернулся. — И ты знаешь Костер На Снегу.
— Прости, но я не понимаю…
— Костер На Снегу. Так я зову свою богоданную дочь, Натали Валланс, белую женщину с рыжими, как пламя костра в ночи, волосами и глазами, как драгоценные зеленые камни. Ты ее знаешь.
— Д-да… — с запинкой подтвердил пораженный Кейн. — Я знаком с миссис Валланс.
— От нее я слышал о тебе.
— Правда?
В свете того, что Натали могла о нем наговорить, расположение старого шамана казалось совершенно необъяснимым.
— Ты ее любишь, Три Шрама.
— Что? — снова изумился Кейн. Он помотал головой. — Ты ошибаешься! Ни о какой любви нет и речи!
— Я ничего не сказал о речах, — строго возразил индеец. — Для меня важно только то, что в сердце, а в твоем сердце живет любовь.
Глава 23
Несколькими днями позже Кейн шел по деревянному тротуару Мейн-стрит со своим фронтовым другом, полковником Саттоном. Ворот его рубахи был распахнут, и каждый мог видеть на груди лапу снежного барса — индейский амулет, потому Кейна провожали осуждающие взгляды и перешептывания.
Те из жителей Клаудкасла, что считали себя людьми достойными, были возмущены столь откровенной демонстрацией своего расположения к краснокожим и не знали, как расценивать то, что полковник Саттон, этот образец американского гражданина, водит дружбу с отщепенцем. Более того, с трусом. Трус никак не мог обзавестись амулетом в бою, снять его с груди мертвого индейца, а значит, он якшался с этой братией.
— Полковник, — обратился Кейн к своему спутнику, — если вы хотите остаться всеобщим любимцем, держитесь в стороне от меня.
— Ну конечно! — хмыкнул тот. — Зайдем в салун, выпьем чего-нибудь покрепче?
— Раз вы настаиваете… — Кейн с улыбкой сделал жест в сторону дверей “Позолоченной клетки”.
— После вас, сэр!
* * *
На другой день, в субботу, в Клауд-Уэст явился Тахома. Свой визит он объяснил тем, что Маниту послал ему сон о приезде полковника Саттона. Так как эти двое были знакомы и испытывали друг к другу расположение, Шелби радостно приветствовал старика. Он с ходу предложил ему виски. Натали поспешно пресекла эту попытку и препроводила обоих в столовую.
Обед прошел за дружеской беседой, а вечер все трое провели в хорошо натопленной уютной гостиной. Мужчины наслаждались виски и сигарами, Натали с удовольствием пила чай. Время летело незаметно; ближе к вечеру Шелби Саттон объявил, что едет в город, где его ждет одна белокурая сеньорита. Старый индеец кивнул, и по его неулыбчивому лицу скользнула понимающая усмешка. Полковник взял с него обещание в самом скором времени снова наведаться на ранчо, а на прощание сказал как бы между прочим:
— Насколько мне известно, ты познакомился с Кейном Ковингтоном, Тахома.
У Натали вырвалось удивленное восклицание.
— Это так, — невозмутимо ответил шаман. — Ты знаешь его, полковник Шелби?
— Он мой давний друг, — с гордостью сообщил тот.
— Храбрый воин, храбрый… — пробормотал старик.
— То же самое он сказал о тебе.
В ходе этого диалога Натали бросилось в глаза отсутствие лапы снежного барса на груди у Тахомы. Она промолчала, но как только дверь за дядей закрылась, подступила к индейцу с расспросами. Тот не стал скрывать, что отдал амулет своему новому другу.
— То есть Кейну Ковингтону! — вспылила Натали. — Как ты мог?!
— Я сделал это, — заявил шаман непререкаемым тоном. Он выпрямился на диване и отвернулся к окну, оставив Натали наедине со своими эмоциями. В конце концов ей волей-неволей пришлось успокоиться. Усевшись рядом, она положила изящные белые пальцы на уродливую темную руку индейца.
— Тахома, — начала она мягко, просительно, — ты не должен был отдавать свой охранный амулет, тем более Ковингтону. Этот человек присвоил Гранитный дворец и прилегающие к нему земли. Рано или поздно…
83 
