Последние отзывы

  2  

Он посмотрел на меня так, словно я с Луны свалилась. Общение с иностранцами хорошо тем, что обескураженный вид собеседника всегда можно списать на культурный барьер.

Потом Ринри в свою очередь спросил, что люблю я.

Четко произнося слова по слогам, я сказала, что люблю шум дождя, люблю ходить по горам, читать, писать, слушать музыку. Он перебил меня:

— Играть.

Зачем он опять повторил то же самое? Наверно, чтобы узнать мое мнение по этому вопросу. Я ответила:

— Да, я люблю играть, особенно в карты.

Теперь ошарашен был он. На чистой страничке блокнота я нарисовала карты: туз, двойку, пики, бубны.

Он остановил меня: да, конечно, карты, он знает. Я почувствовала себя полной идиоткой со своей убогой педагогикой. И чтобы поправить дело, стала говорить о чем попало. Что он любит есть? Тут он, не раздумывая, выпалил:

— Урррххх!

Я думала, что знаю японскую кухню, но о таком блюде не слыхала никогда. Он спокойно повторил:

— Урррххх.

Ну да, разумеется, только что же это такое?

Пораженный, он взял у меня из рук блокнот и нарисовал яйцо. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы в моем сознании сложились кусочки головоломки, и я воскликнула:

— Яйцо!

Он широко открыл глаза, как бы говоря: ну вот!

— По-французски это слово звучит по-другому, — продолжала я.

— Урррххх.

— Нет, посмотрите на мой рот, нужно открыть его пошире.

Он широко разинул рот:

— Ярррххх.

Я задумалась, является ли это шагом вперед. Да, потому что налицо был некий сдвиг. Ученик продвигался вперед — если и не в правильном направлении, то, по крайней мере, хоть в каком-то.

— Намного лучше, — сказала я, преисполнившись оптимизма.

Он неуверенно улыбнулся, довольный моей похвалой. Я оказалась именно тем учителем, какой ему нужен. Он спросил, сколько должен за урок.

— Как вы сами решите.

За моим ответом крылось полное неведение существующих расценок, даже приблизительных. Но, сама того не зная, я, вероятно, повела себя как настоящая японка, потому что Ринри вытащил из кармана красивый конверт из рисовой бумаги, куда положил деньги заранее.

Смутившись, я стала отказываться:

— Не сегодня. Это было ненастоящее занятие. Просто знакомство.

Он положил конверт передо мной, пошел платить за кофе, вернулся, чтобы договориться на понедельник о следующем занятии, и, даже не взглянув на конверт, который я пыталась ему вернуть, попрощался и ушел.

Умирая со стыда, я открыла конверт и обнаружила шесть тысяч иен. Это поразительно: когда получаешь деньги в слабой валюте, суммы всегда кажутся колоссальными. Я вспомнила «урррххх», превратившийся в «ярррххх», и подумала, что не заработала шести тысяч иен.

Потом, сравнив в уме богатства Японии и Бельгии, я пришла к заключению, что это лишь капля в море невероятной диспропорции. На шесть тысяч иен можно было купить в Токио шесть желтых яблок. Ева была вправе получить их от Адама. Совесть моя успокоилась, и я весело зашагала по Омотэ-сандо.

###

Тридцатое января 1989 года. Десятый день моей взрослой жизни в Японии. Каждое утро после приезда, который я называла про себя возвращением, я, открывая занавески, видела небо чистейшего синего цвета. После того как ты годами открываешь бельгийские занавески и видишь промозглую серость и тучи весом в сто тысяч тонн, как не восторгаться токийской зимой?

В понедельник я снова встретилась со своим учеником в кафе на Омотэ-сандо. Мы сосредоточились на разговорах о погоде. И это было правильно, потому что климат — идеальная тема для тех, кому не о чем говорить друг с другом, к тому же в Японии он является главным и обязательным предметом беседы.

Встретиться с кем-то и не обсудить прогноз погоды граничит с антиобщественным поведением.

Ринри сделал серьезные успехи с прошлого раза. Это не могло быть следствием наших занятий, он явно поработал сам. Видимо, перспектива общения с носительницей языка послужила для него стимулом.

Он описывал трудности сурового японского лета, и тут я заметила, что он смотрит на входящего в кафе юношу. Они помахали друг другу.

— Кто это? — спросила я.

— Хара, мой друг, мы вместе учимся.

Молодой человек подошел поздороваться. Ринри представил нас по-английски. Я запротестовала:

— По-французски, пожалуйста. Ваш друг ведь тоже изучает французский.

Мой ученик спохватился, немного замялся из-за резкой смены языков и сказал, как умел:

  2