Последние отзывы

  72  

– Вот видите, – тихо произнесла Катрин, – вы не имеете права подвергать себя такому риску. Мне не следует оставаться здесь. В вас нуждается королевство, мэтр Жак. Вы сами сказали, что город кишит доносчиками. Нодена уже схватили, очередь за вами. Может быть, вы отвезете меня к надежным людям в деревню, где я смогу подождать возвращения Сентрайля?

Но гневная вспышка вывела меховщика из состояния привычной сдержанности. Склонившись к молодой женщине, которая села на табурет, сложив руки на коленях, он бережно взял в ладони нежное лицо.

– В этой несчастной стране, – сказал он с неожиданным жаром, – почти не осталось вещей прекрасных и драгоценных. Вами, Катрин, я любуюсь, как прекрасной жемчужиной, завидуя всеми фибрами души человеку, которого вы одарили своей любовью. Я же могу претендовать только на вашу дружбу. Так дайте же мне заслужить ее! Чем сильнее опасность, тем большую цену имеет моя преданность. Вы останетесь в моем доме.

Он наклонился к ней еще ближе и, не в силах совладать с собой, прикоснулся губами к ее устам. Это был легкий, нежный трепетный поцелуй – поцелуй души, а не плоти. Но Катрин вздрогнула, ощутив прикосновенье его губ, и почувствовала непонятное ей самой томление. Руки Жака, лежавшие на ее плечах, внезапно отяжелели, он задышал прерывисто, и в глазах его вспыхнула страсть. Усилием воли он все-таки отстранился от нее, но руки не разжал.

– Запрещаю вам покидать этот дом, Катрин. Вы должны верить мне.

– Разве я вам не верю, друг мой? Я просто боюсь, что из-за меня вы подвергаете себя большой опасности.

– Забудьте об этом! Я сумею позаботиться о себе и о своих близких, одновременно защитив и вас.

Пальцы Жака с силой впились в плечи Катрин: он не сознавал, что делает ей больно, обуреваемый желанием укрепить ее веру в него. Он совершенно забыл о том, что происходило на улице и в доме, а потому невольно вздрогнул, услышав спокойный голос:

– Тебе надо спуститься в лавку, Жак. Явилась госпожа де Ла Тремуйль, а ты знаешь, что она не любит ждать.

Обернувшись к двери, они увидели Масе. На лице ее не выражалось никакого волнения, Катрин же, помимо воли, залилась краской. Сколько времени жена Жака стояла в дверях? Видела ли она, как муж поцеловал свою гостью? По поведению Масе понять это было невозможно, и, наверное, она вошла в комнату только что. Однако совесть Катрин была нечиста, и она не посмела прямо взглянуть в глаза молодой хозяйке дома.

– Я говорила мэтру Жаку, что не хочу подвергать вас опасности. Я просила разрешения уйти.

Масе улыбнулась:

– Уверена, что он сумел успокоить вас. Для нас гость – это посланник Бога. Мы свято чтим законы гостеприимства. Да и куда вам идти, госпожа Катрин? Спустись в лавку, Жак. Не нужно ее раздражать.

Только при этих словах Катрин осознала серьезность положения и вздрогнула, ясно увидев ту, что сейчас нетерпеливо мерила шагами лавку на первом этаже. Госпожа де Ла Тремуйль! Прекрасная Катрин де Ла Тремуйль! Это в ее власти оказался Арно – Арно, отвергший домогательства этой знатной дамы, которая, конечно, не забыла и оскорбление, что нанесла ей сама Катрин. Побледнев, она взглянула на Жака.

– Идите скорее, мэтр Кер, умоляю вас… Она не должна ничего заподозрить. Если она догадается, что я здесь, то мы погибли. Она узнала бы меня даже в монашеской рясе… она ненавидит меня лютой ненавистью.

– Знаю, – ответил меховщик. – Я уже иду.

Катрин и Масе остались вдвоем, в молчании глядя друг на друга. Не сговариваясь, они прислушивались, стараясь уловить звуки, идущие с первого этажа. Им не пришлось долго ждать. Послышались решительные, чуть тяжеловатые шаги Жака, который спускался по лестнице, и тут же раздался громкий самоуверенный голос Катрин де Ла Тремуйль. На всем протяжении своей бурной распутной жизни она не снисходила до того, чтобы говорить тише, и, где бы ей ни случалось бывать, ее всегда было слышно за несколько туазов. Поэтому Катрин и Масе могли слышать весь разговор, не особенно напрягая слух.

– Мэтр Кер, – говорила супруга первого камергера, – отчего я до сих пор не получила соболей, которые заказала вам? Приближаются холода, а вам известно, что я не выношу грубых мехов.

– Мне кажется, вы могли убедиться, мадам, что я их тоже не выношу. Соболей же я не прислал вам не по оплошности, а из-за бедствий нынешнего времени. Торговые караваны из Великого Новгорода, которые всегда приходили на ярмарку в Шалон, теперь обходят наши края стороной. Они направляются в Лондон или поворачивают в Венецию.

  72