54 
Граф Ойос приглашает ее на танец; она рада видеть его с тех пор, как узнала, что Рудольф дружит с ним. Она вальсирует и с Мигелем Браганским, кузеном принца. Он также ухаживает за ней и, стоит ей захотеть, женится на ней хоть завтра и обеспечит ей легкую, роскошную жизнь в любом уголке Европы. Не слишком ли поспешно отказывается она от такого выгодного брака? Но в этот вечер ей нравится быть легкомысленной.
Танцующие пары замирают. Что произошло? Принцесса под руку с германским послом обходит салоны. При ее приближении мужчины склоняют головы, женщины приседают в реверансе.
Мария и Мигель Браганский также останавливаются. Принцесса подходит все ближе, расточая приветствия. Она высокого роста, полная, ей так и не удалось восстановить фигуру после первых и единственных родов. Она кажется Марии обделенной красотой, грацией и, главное, нежностью. Она довела до отчаяния принца, подобного которому не знала Австрия, – надежду народов двойной монархии; она осудила его на смерть. Эти лихорадочные мысли вихрем кружатся в голове Марии, разжигая ее гнев… Принцесса всего в трех шагах от нее, с любопытством и вызовом разглядывает Марию… Как выдержать эту дерзость?.. Десятки пар глаз наблюдают немую сцену между принцессой и той, кого молва считает ее соперницей. Еще шаг. Рядом с Марией все склоняются в поклонах и реверансах. Взгляд принцессы меряет Марию, но… та остается неподвижной. Ее ноги не сгибаются, как повелевает этикет, голова гордо запрокинута. Мария смотрит прямо в глаза неприятелю… Принцесса и посол проходят мимо. От группы к группе передается молва об инциденте, о нем сообщают на ухо, он летает из уст в уста под хрустальными люстрами, над бархатом банкеток, сопровождаемый веселыми звуками вальса Штрауса и звоном бокалов с шампанским…
А два дня спустя – иная сцена: зимние сумерки; небо в облаках, гонимых резкими порывами ветра; розовая полоса на западном небосводе поверх горной гряды; ветки елей, отяжелевших от мокрого снега; группа низких строений, окруженных стеной, тянущейся по склону холма. С этого места открывается вид на долину, где несколько домов теснятся вокруг островерхой церкви, а на заднем плане виднеются заросшие лесом откосы гор. Это Майерлинг – охотничий замок в сорока километрах от Вены, владение наследного принца.
Рудольф и Мария идут по тропинке, вьющейся через лес. Они держатся за руки. И если принц прокладывает путь, то она – та опора, которая его поддерживает, – таково реальное положение дел. Слышны то глухие удары дятла по коре бука, то его шумный, похожий на хохот крик, когда путники заставляют его сниматься с места. Тропинка поднимается круто в гору. Иногда Мария останавливается.
– Я запыхалась, – говорит она Рудольфу, прикладывая его руку к своей груди.
Принц различает частые удары сердца, доносящиеся сквозь бобровую шубку. Жизнь кипит в этом молодом теле…
– Мне бы хотелось заблудиться, Рудольф, но с тобой это не удастся. Ты здесь знаешь каждое дерево. Они охраняют нас. Среди них мне совсем не страшно.
Дальше они идут молча, им не нужны слова. Безмолвные думы не вызывают в них страха. Им нечего скрывать друг от друга. Мария ощущает себя частицей зимнего леса, побывать в котором она так давно мечтала.
Однако пора возвращаться, ночь здесь особенно темна. Лишь вдалеке мерцают два-три деревенских огонька. Пройдя еще немного, они оказываются на пороге охотничьего замка.
Просторная комната, которая служит и гостиной, и обеденным залом. Стены украшены лесными трофеями и гравюрами с охотничьими сценами. И повсюду цветы – сколько же их здесь! Никогда еще Марию так не встречали. А сама она – не подобна ли розе, которой суждено умереть, едва распустившись? Рудольф раздвигает занавес – за ним скрывается широкая кровать, занимающая почти все пространство этой крошечной спальни. В задней стене – дверь в туалетную комнату.
– Это все, – говорит, извиняясь, принц. – Тебе будет удобно?
Она бросается ему на шею, чтобы скрыть смущение.
Мария бежала из дома с одной ручной сумкой, как если бы пошла за покупками. Но в туалетной комнате она находит ночное белье, элегантное домашнее платье из тонкой ткани с белыми кружевами и очаровательные туфельки, отделанные лебяжьим пухом. Рудольф подумал обо всем. Она целует его еще и еще – ведь он пожелал видеть ее красивой за ужином.
В другие времена ей было бы не по себе, окажись она вот так, за одним столом, с принцем Филиппом Кобургским и графом Ойосом – компаньонами Рудольфа по охоте. Но и она, и Рудольф уже далеки от этого мира, для них не важны больше ни этикет, ни „что об этом подумают“. Она продолжает говорить „ты“ своему возлюбленному. Неужели, слушая ее, они не понимают, что она стоит на краю могилы? Удивительно, но ни у кого не возникает даже тени подозрения. Ужин проходит весело. Братфиш, приглашенный по этому случаю, насвистывает популярные арии с таким искусством и с такой пародийной издевкой, что Мария изнемогает от хохота.
54 
