Возможно, любительницам лёгкого, одноразового чтива и не понравится, потому... 
171 
– Нет, ничего… Только немножко воды.
Ландри достал из кармана фляжку и приставил ее к губам молодой женщины:
– Выпей немного! Это боннское вино, оно тебя подбодрит. И съешь вот эту галету. Я принес ее для тебя, но совершенно обезумел, увидев, что на тебя напали эти два ублюдка.
Вино согрело внутренности Катрин, но ее тут же затошнило. Она погрызла галету, почувствовала себя немного лучше и попыталась сделать несколько шагов. Но не смогла. Она упала на землю, и ее стошнило всем тем, что она только что съела.
– Нет, идти ты не сможешь! – спокойно сказал Ландри. – Ну что же, придется принимать решительные меры!
Он наклонился, поднял молодую женщину на руки и бросился к лестнице. Через несколько мгновений Ландри со своей ношей был уже во дворе замка.
– Ну вот, самое трудное уже позади, – прошептал Ландри с усмешкой. – Ограда замка разрушена, и здесь недалеко есть проход.
В полузабытьи Катрин увидела почерневшие остатки стен на фоне белого снега. Белые хлопья покрывали камни, по которым уверенно карабкался Ландри. И вот они уже за оградой, а перед глазами беглянки расстилается бледная равнина под черным небом. Они были теперь на склоне холма, к подножию которого прилепилось несколько жалких хижин. По-прежнему крепко прижимая к себе Катрин, Ландри свистнул три раза. От груды камней, поросших дикой ежевикой, отделилась чья-то тень.
– Слава богу! – сказал чей-то дрожащий от волнения голос. – Тебе это удалось. Как она?
– Не очень-то хорошо! Ее нужно немедленно уложить.
– Все уже готово. Пойдем.
Как бы слаба она ни была, Катрин все-таки приоткрыла глаза при звуках этого голоса. Она была слишком обессилена, чтобы удивляться, а последние дни, прожитые в этом аду, несколько притупили ее сообразительность, но она хотела убедиться, что ей не чудится. Она не ошиблась. Это действительно была Сара, неожиданно появившаяся из ночи самым естественным в мире образом. Но, все еще не осмеливаясь поверить в это, Катрин протянула руку, чтобы дотронуться до склонившегося над ней лица.
– Это действительно ты? Ты вернулась?
Сара схватила ее руку и со слезами на глазах начала покрывать поцелуями.
– Если бы ты знала, как мне стыдно, Катрин…
Но Ландри резко оборвал радостные излияния и объятия.
– Позже я расскажу тебе, как мы опять встретились, – сказал он, поудобнее устраивая ношу у себя на плече. – А сейчас нужно бежать. Хоть сейчас и темно, но нас могут увидеть на этом белом склоне. Я отнесу тебя, а потом вернусь и затопчу следы.
– Куда мы едем? – спросила Катрин.
– Недалеко, можешь не беспокоиться… в Мален. Гарену не придет в голову искать тебя так близко от твоей тюрьмы.
– Возвращаться не придется, – сказала Сара, – я уничтожу следы, да к тому же… – Она замолчала, указав на небо. – Опять пошел снег. Он скоро заметет наши следы…
С неба действительно сыпались крупные белые хлопья, падая на них сначала медленно, а потом все быстрее и гуще…
– Небо за нас, – радостно сказал Ландри. – Поторопимся!
Он быстро спустился с холма, на котором стоял мрачный старый замок. Все окутала тишина, в башне не было других охранников, кроме двух трупов, кровь которых застывала на плитах пола страшной тюрьмы Катрин.
Почти бегом Ландри миновал бедную деревню, Сара следовала за ним по пятам, направляясь к хижине, в которой блестел слабый огонек. Она стояла на краю леса на склоне холма. Под снегом, который наполовину закрыл его, домик был похож на большой белый сугроб, но было что-то дружелюбное и ободряющее в маленьком окошке, светившемся изнутри золотом. Успокоенная Катрин доверчиво склонилась к Ландри, который нес ее. Его руки были сильными, их тепло внушало уверенность и надежду. Возле дома залаяла собака. Дверь тут же открылась, и на пороге показался темный женский силуэт.
– Это мы! – сказал Ландри. – Все прошло нормально…
– Вы освободили ее?
Голос был приятный, хорошо поставленный, серьезный. Букву «р» произносили раскатисто, хотя бургундский акцент был едва заметен.
– Заходите быстрее, – сказала женщина, пропуская их в дом.
Сара опасается
Женщина, открывшая дверь Катрин, считалась в деревне колдуньей. Звали ее Пакретта. Но это была странная колдунья, не имевшая ничего общего со старой, страшной, беззубой ведьмой из легенд. В ее скромном доме с глинобитным полом было по-фламандски чисто, железный котелок, подвешенный над очагом, блестел, как серебряный. Самой же Пакретте было не больше двадцати лет. Это была одна из прекрасных белокурых бургундок, здоровых и крепких, как молодая яблонька, с лицом нежным, как дикая роза, с густыми золотисто-соломенными волосами, которых было так много, что чепец едва держался на голове. Тело тоже было прекрасно: налитое, но не тяжелое, с тугой кожей. Когда Пакретта улыбалась, за ее пухлыми губами блестели безупречные белые зубы.
171 
